Время красного дракона. Владилен Машковцев

Чтение книги онлайн.

      – А веник заваренный есть?

      – И веник в бадье томится.

      – Так я с твоего позволения потешусь?

      – Абы не угорели.

      – А спину мне кто потрет?

      – Спину черт поскоблит.

      Придорогин чиркнул спичкой в предбаннике, зажег огарок свечи, разделся. Ни крючка, ни засова у дверей в предбаннике не было. Куда же девать оружие? Пришлось завернуть револьвер в брюки, сунуть сверток в пустое ведро. С этим ведром и пошел Придорогин париться, захватив огарок зажженной свечи. Он зачерпнул ковшом из котла горячую воду, плеснул на каменку. Настоящий любитель и знаток бани не плещет на раскаленные камни горячую воду, от нее пар затхлый. Но Придорогин в этих тонкостях не разбирался. Зашумела каменка, ошпарила, запекла. После второго ковша любитель бани взял березовый веник, залез на полок. Он стонал от радости и ожогов, пронизывающего жара, банного аромата веника и сосновых досок. Придорогин пекся и потел с полчаса, у него потемнело в глазах. Он сполз на мокрый и прохладный пол, теряя сознание. И все же успел увидеть, как из-под плахи полка вылез волосатый чертенок. Может, с угару привиделся. Чертенок намылил вехотку-мочалку, уселся на задницу Придорогина, начал тереть ему спину.

      – Как бы он у меня револьвер не стибрил, – подумал Александр Николаевич, хватаясь за ведро, где лежало оружие.

      – Не нужен мне твой наган, – ударил чертенок Придорогина мочалкой по щеке.

      – Кто тебя знает…

      – Меня хозяйка знает, Фрося. Она и повелела мне спину тебе потереть.

      Чертенок окатил Придорогина холодной водой, шлепнул хлестко по заду:

      – Выползай, дурень! А то совсем угореешь. Вьюшку-то не открыл, а в топке головешки чадят.

      Придорогин выполз на четвереньках в предбанник, отдышался, оделся. Он добрался до крыльца дома, пошатываясь, не мог ничего понять. Значит, угорел. На крыльце Придорогин посидел минут пятнадцать, оклемался вполне. Фроська почуяла его, выглянула:

      – Не можно опосля бани на ветру сидеть. Северяк-сквозник и летом коварен, застуду таит. Заходите, Сан Николаич. Я ить стол накрыла, самогончик со льда из погреба вынесла, грибки, огурчики.

      Придорогин сглотнул слюну:

      – А квас у тебя, Фрося, есть? Горит в нутре, пить охота.

      – И квас у меня есть клюквенный.

      – Угорел я, Фрося. Но баня хорошая, блаженство!

      Александр Николаевич вошел в избу, выпил кринку ершистого холодного кваса, присел на лавку у стола, под разоренной, пустой божничкой. Фроська налила ему в стакан мутной, сизоватой, но крепкой самогонки, подвинула миски с грибами, огурцами, вареной картошкой, хлебом.

      – Кролик в жаровне, еще не приспел, румянится в печке, – громыхнула хозяйка заслонкой о шесток.

      Придорогин чувствовал себя неловко, не знал, о чем говорить, но после стакана первача чуточку осмелел.

      – У нас в НКВД, Ефросинья, подозрение на тебя возникло.

      – В чем же меня опять сподозрили?

      – Не СКАЧАТЬ