Говорит Гитлер. Зверь из бездны. Герман Адольф Рейнгольд Раушнинг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ «У турков». Форстер остановился в другом месте.

«Мы должны быть жестокими»

      Следует признаться, что услышанное не дало мне легко уснуть. Может быть, в этом был повинен и непривычный горный воздух, который не сразу оказывает свое целебное воздействие на нас, жителей равнин.

      Я разделял комнату с Линсмайером. Этот молодой командир СА был одним из многих симпатичных прямых и по-настоящему патриотичных молодых людей, которые посвящали себя нацистскому движению, руководствуясь исключительно благородными мотивами. Многие немцы бросились тогда в этот бурный поток с самыми лучшими намерениями, твердо веруя в необходимость своей жертвы – и как же неправы те, кто сейчас не хочет ничего понимать и упорно красит все в черно-белый цвет! Они не понимают, что наша молодежь сознательно приносила жертву, отказываясь от беззаботной юности, которая живет сама собой и имеет право на такую жизнь.

      Ближе к полудню мы получили известие, что Гитлер проснулся и желает беседовать с нами. Наш разговор начался с темы, прерванной вчера вечером.

      «Мы должны быть жестокими, – сказал Гитлер. – Мы должны преобразовать совестливость в жестокость. Только так мы можем изгнать из нашего народа мягкотелость и сентиментальное филистерство. У нас уже нет времени на прекрасные чувства. Мы должны вынудить наш народ быть великим, если ему нужно исполнить свою историческую задачу».

      «Я знаю, – продолжил он после паузы, – я должен быть суровым воспитателем. Я должен приучить себя самого быть жестоким. Моя задача сложней, чем задача Бисмарка или кого-либо из прежних лидеров Германии. Я должен сперва создать народ – а уже потом могу думать о решении задач, поставленных в эту эпоху перед нами как нацией».

      Каждому, кто близко знал Гитлера в годы борьбы, известно, что он по природе своей слезлив, очень сентиментален, склонен к бурным излияниям чувств и романтичен. Его рыдания при любом внутреннем кризисе были не просто нервными приступами. Слезливо-всхлипывающий тон его обращения к берлинским штурмовикам в момент, когда внутренний конфликт грозил расколоть партию, не был театральным – он был искренним. Поэтому как бы Гитлер ни подчеркивал свою жестокость и неумолимость – его бесчеловечность все равно остается вымученной и искусственной. Это не безнравственность прирожденного чудовища, которая, в конце концов, выглядит как природный фактор. Впрочем, в твердости и беспримерном цинизме Гитлера, кроме подавленного воздействия чрезмерной чувствительности, которая во многом ему препятствует, есть и еще одна сила. Это стремление отомстить и взять реванш. Бесцельное и непонятное чувство, подобное страсти русских нигилистов заботиться об «униженных и оскорбленных».

      Всеми своими мыслями Гитлер боролся в то время с искушением отклониться от собственноручно начертанного курса, отказаться от получения власти законным путем и добыть ее кровавой революцией. Ближайшие сотрудники все время настойчиво предлагали Гитлеру СКАЧАТЬ