Мораторий на крови. Марк Фурман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ иностранных гостей или личных друзей.

      Подойдя к холодильнику, стоявшему в углу второй, самой большой, комнаты – гостиной и открыв его, Кедров вслух произнес нередко употребляемую им, как своеобразный ритуал, вопросительную фразу: «Водка, коньяк, виски?»

      Затем, держа уже в руках запотевшую ледяную «Кедровку», изготовленную по особому заказу на заводе под Зеленодольском, не без удовлетворения подумал, что именно сегодня, в день официального утверждения принятого моратория, он должен, просто обязан отметить столь нелегко давшееся ему событие двумя рюмками доброй, настоянной на сибирских кедровых орешках, русской водки.

      4

      По крутой, с несколькими поворотами, подвальной лестнице Милославского с завязанными глазами, не снимая наручников, ввели на нулевой блокпост. В квадратной комнате у одной из боковых стен находился умывальник с желтым вафельным полотенцем, у той, что против двери, был закреплен металлический стул. Над ним висела копия картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», написанная маслом кем-то из тюремных художников. Известный сюжет поражал примитивизмом исполнения, во многом проигрывая из-за чрезмерной яркости красок, с преобладанием ярко-зеленой цветовой гаммы и тщательно, едва ли не графически выписанными деталями. Ниже картины, на уровне метра и полуметра от пола, симметрично с каждой из сторон в стену были вделаны черные матерчатые шнуры.

      Раздетого Милославского в трусах и грязной пропотевшей футболке усадили на стул, поставленный на деревянный брус. Голова его оказалась в центре картины, касаясь изображения медвежонка, забравшегося выше других на ствол покореженной сосны. Два надзирателя закрепили шнурами руки и ноги Милославского к выкрашенной белой краской стене.

      Несколько расслабленный после сытных щей Благов, брезгливо проверив надежность креплений, едва дотронувшись до шнуров, взглянул на жертву. В холодных глазах подполковника серой сталью мелькнул жесткий огонек.

      «Расстреляют или будут пытать? – мелькнуло в мозгу Милославского. – Лучше расслабиться, не думать ни о чем…» Чтобы унять дрожь, охватившую худое тело, он, облизнув пересохшие губы, покрутил головой, ощутив затылком шероховатую поверхность картины. Стараясь забыться, представил медведей, висящих за спиной: «Так, медведица-мать находится на земле, двое, нет, трое медвежат, взобрались на дерево. Они просто играют или убежали от матери. Она же, недобрая, хочет их наказать…» Изображение расплылось, стало исчезать из памяти, шнуры, сковавшие тело, врезались в кожу. «Вот теперь я словно сам Христос». – Верующего Милославского охватило чувство религиозного восторга, близкое к эйфории. Он уже не ощущал мертвящего холода стены, вспомнив, как мать и в особенности бабушка еще с детства заставляли его у иконы замаливать грехи. После плохих отметок в школе, драк, мелких краж и дурных поступков с жалобами соседей раз в неделю приучали ставить свечку в церкви. С возрастом этот церковный ритуал стал для него привычным, свершаемым даже после кровавых СКАЧАТЬ