Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе. Эмили М. Роуз

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ почитания, и представлял его важным покровителем Норвичского собора. Тем не менее в современный ему период слава Уильяма оказалась эфемерной и быстро увяла даже в Норвиче (хотя в позднем Средневековье интерес к юному подмастерью на короткое время внезапно вспыхнул вновь), но история эта и мысль о том, что евреи совершают ритуальные убийства, в общих чертах твердо укоренились в европейском воображении7.

      В данной книге заново рассматриваются обстоятельства смерти Уильяма и интерпретация этой смерти в сочинении Томаса; основной предмет моего внимания – автор и главные герои его повествования. Обычно это обвинение в ритуальном убийстве изучается в длинном ряду обобщений, связанных с многовековой историей христианско-еврейских отношений; моя же цель состоит в том, чтобы рассмотреть его в конкретном историческом контексте событий, происходивших в провинциальном англо-норманнском городе эпохи Высокого Средневековья. Я также уделяю особое внимание еще одному эпизоду, описанному в «Житии и страстях святого Уильяма Норвичского», а именно суду по обвинению в другом убийстве, совершенном в 1150 году. На этом суде снова заговорили о смерти Уильяма. Жертвой второго убийства был еврейский банкир, а обвиняемым – рыцарь Симон де Новер, не имевший возможности уплатить свои долги. Уильям Тарб, епископ, которому служил рыцарь, выступил в его защиту перед королевским судом в Лондоне, настаивая, что убитого банкира и всю еврейскую общину следует обвинить в насильственной смерти юного Уильяма. Именно после этого суда Томас Монмутский создал свое повествование.

      Совершенно справедливо утверждают, что «Житие и страсти» Томаса – скорее трактат о мученичестве, чем юридический документ: яркий, эмоциональный призыв, а не представление улик на суде8. Монах признает, что рассказывает о суде так, как он его себе вообразил, и нет никаких сомнений, что с точки зрения наших представлений об объективных исторических свидетельствах текст Томаса весьма проблематичен9. Но все же, несмотря на то, что рассказ Томаса Монмутского о суде являет собой tour de force по части риторики, не следует считать его просто вымыслом. Сколь бы Томас ни манипулировал своим материалом, он вряд ли мог выдумать присутствие на процессе короля Стефана; более того, многие из участников судебного процесса были еще живы много лет спустя, когда агиограф завершил свой труд10. Изложение событий у Томаса подверглось риторической и художественной обработке, потому что оно должно было соответствовать существующим канонам написания житий святых и – особенно в части описания суда – еврейско-христианским диспутам11. Но содержание «Жития» пересекается с историей как таковой по крайней мере в двух важных аспектах: во-первых, его автор пишет об исторических фигурах и событиях, местных деталях и хронологии, сообщая мельчайшие подробности, словно он сверялся с альманахом12; и, во-вторых, автор надеется СКАЧАТЬ