Красные перчатки. Эгинальд Шлаттнер

Чтение книги онлайн.

      – Как вы думаете, этот доктор Русу-Ширьяну был реакционер или человек прогрессивных убеждений?

      Я медлю с ответом:

      – Поскольку эта улица до сих пор носит его имя, едва ли он был реакционером. Наверное, он был выдающимся румыном, не придерживавшимся никаких идеологий. Ведь в городах почти все таблички с названиями улиц, поименованных в честь румын, были заменены табличками с русскими именами.

      – Не с русскими именами, а с именами советских героев и борцов за дело коммунизма, – поправляет меня майор. – Весьма характерные ошибки!

      Да, здесь надо взвешивать каждое слово!

      – Для диалектика это неубедительный аргумент. Если вы считаете себя диалектиком, то не должны исключать и обратное, сколь бы парадоксальным это ни казалось.

      И переходит на немецкий:

      – А вам известно, что слово «парадокс» можно перевести как «встречный свет», «отражение»?

      Не дожидаясь ответа, он продолжает по-румынски:

      – Возможно, арадские власти были недостаточно vigilent и не заметили это имя или, того хуже, что реакционные элементы в городском совете намеренно сохранили табличку с его именем. Диверсия! Саботаж!

      Я почти ощущаю вину в том, что не родился в переулке Лунного Света или на Фиалковой улице:

      – Я ничего не знаю об этом докторе. Поэтому не могу судить, был ли он реакционером. К тому же его и на свете-то уже нет. И вообще, это маленькая улочка.

      – Но в центре города. Еще раз: все необходимо рассматривать в свете диалектики, так сказать, направляя свет то с одной стороны, то с другой. Поэтому нас удивляет, что вы нарисовали совершенно ложный образ этого Энцо Путера, обладателя западногерманского паспорта. – Он поднимает стопку бумаг. – В своих довольно скудных показаниях, данных в первое воскресенье, вы, не жалея усилий, представили его сторонником социалистического лагеря. Мы установили, что все это ложь. Что вы хотите скрыть?

      Пока я обдумываю опасный вопрос, он открывает толстую тетрадь в черном картонном переплете и проводит пальцем по странице сверху донизу:

      – Что вы можете сказать мне о … – он перелистывает страницу, – например, о некоем Хансе Тролле?

      – Ничего, – отвечаю я.

      Знаю ли я его?

      – Один раз видел.

      – Где?

      – У нас дома в Фогараше. Он заходил к нам на полчаса во время велосипедной прогулки.

      – Ну, вот, пожалуйста, – говорит офицер и что-то записывает. – Он был один или с кем-то?

      – Один, – с облегчением отвечаю я.

      – И что он делал, что говорил в эти полчаса?

      – Съел тарелку супа. Потом поблагодарил и попрощался, сказав: «Благослови Бог»[30].

      – Только супа? Какого супа?

      Два вопроса сразу.

      – Картофельного, – сообщаю я и поспешно добавляю. – Без мяса. Но с молодым репчатым луком.

      Не надо больше спрашивать!

      – А на второе?

      – Съел ленивые вареники. Десять штук. С джемом по пять двадцать СКАЧАТЬ