Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время. Александр Петров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ протянула мне рожок с патронами. Я был поражен – одно дело автомат, в разной степени сохранности их осталось много. Но заряды для АК подлежали строгому учету. За их утрату простого солдата могли удавить на ближайшем суку. И даже амазонке пришлось бы ответить за явно напрасную стрельбу.

      – Попадешь в корягу на том конце поляны? – хитро, с мрачным торжеством поинтересовалась она.

      – Я никогда не пробовал, – ответил я, вставляя магазин в «калаш».

      – Эй, Ленка, хватит. Не надо поднимать ночью тревогу. – вмешалась тетя Вера. И добавила, отнимая автомат: – Дай сюда, это не игрушка.

      – Тетя Вера, я смогу. Я правда попаду, – у меня в голосе прорезались просительные интонации.

      И тут же получил от нее подзатыльник.

      – Ишь чего удумала, – обратилась тетя Вера к амазонке. – Раньше нужно было мозгами работать…

      Елена сникла, потом поднялась и ушла, забрав оружие.

      Долгое время все сидели молча.

      – Спой нам, что ли, Принцесса, – обратилась к рыжеволосой девушке Клавдия.

      – Не хочется, – грустно ответила Ганя.

      – Да ладно, брось, – произнесла Клавдия, усаживаясь рядом и подталкивая ее. – Я подпою.

      Амазонка пошарила позади себя, извлекла гитару из мешка, протянула ее девушке.

      Ганя поломалась для приличия, потом провела по струнам, проверяя настройку, подкрутила колки.

      – Давай нашу, – сказала она Клавдии.

      Девушки запели. Никогда раньше я не слышал такого. Чувственные, глубокие голоса амазонок и звон гитарных струн оттеснили на задний план, но не заглушили полностью звуки осенней ночи.

      Шум ветра и шорох деревьев под порывами ветра наполнил песню особым, тревожным колоритом. Всех слов я не запомнил, только эти:

      «Я лежала на ковре из васильков,

      вспоминая свою первую любовь».

      Лица девушек сделались торжественно-грустными, глаза, казалось, светились особым неуловимым светом. Я, открыв от удивления рот, смотрел на рыжеволосую Ганю. Мне даже и представиться не могло, что простая мелодия, извлеченная перебором проволочек из фанерного ящичка и два женских голоса могут перенести в совершенно особый мир, живущий по своим законам.

      Тетя Вера с тревогой посмотрела на меня, потом на девушку, вздохнула и ничего не сказала. Ганя поймала мой взгляд, сначала смутилась, а потом улыбнулась особенной, торжествующей улыбкой.

      – Клава, – предложила она, – а давай ту самую.

      – Ганя, ну тебя.

      – Нет, давай, – продолжала настаивать Ганя.

      Голоса поющих изменились под стать песне. Они стали резкими, высокими, разудалыми. Невозможными, не укладывающимися в голове стали слова, особенно припев: «Милый мой, твоя улыбка манит, ранит, обжигает. И туманит, и дурманит, в дрожь меня бросает!»

      В дрожь бросило и меня, в голове поплыли картинки, которых я не мог видеть в своей жизни: улицы, СКАЧАТЬ