Проданный Дом. Владимир Николаевич Макарычев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ искать изменения в окружающей обстановке. Не находил. Те же покосившиеся заборы, дорожные ямы. Памятником местного значения выделялись остатки разбитой тротуарной плитки. Результат работы первого городского кооператива начала девяностых. Серега Зернов, сосед по квартире, прорабом тогда трудился. Добрый и отзывчивый парень. Потом перешел в криминал. На вопрос, где работаешь, хитровато отвечал: «Есть такая профессия, рэкетир». «Рэкетир Серега» давно помер от цирроза печени.

      В окружающих центр города одноэтажных строениях появилась роскошь: пара новеньких современных коттеджей, да сгоревшая поликлиника восстановлена в стиле «чешского пивного бара». Под крышей вывеска: «Центр торговли» предупреждала о монополизации и централизации, как общей тенденции в государственной политики. Обозначилась духовность: на главной площади восстанавливали храм имени Александра Невского. На народные средства. В советское время религиозно-культовое учреждение превратили в культурное (кинотеатр, Загс, библиотеку). Городок невелик, до перестройки проживало десять тысяч, а после двадцати девяти лет новой России – три. Казенные мысли с предложениями «все улучшить» шевелились в голову, как опарыши в брюхе тухлой рыбы. Они были бесперспективны ввиду бесполезности изменить действительность. Что делать, если ты не равнодушный!

      – Земляк, дай рублик, на хлеб, – тихо попросил непонятно откуда появившийся давно не бритый мужик в застиранной осенней куртке.

      В нищем узнал кумира восьмидесятых, капитана городской футбольной команды по кличке Хват. Всегда прежде жизнерадостного, одетого по последней моде в нейлоновую желтую куртку с круглым значком «Микки Мауса» и в клешоные американские джинсы. Михаил не удивился такому перевоплощению некогда успешного. «Сколько их спилось, опустилось, повесилось за двадцать девять лет после распада СССР?» – без осуждения подумал и вложил в трясущуюся ладонь вчерашнего красавца сто рублей. Как раз на бутылку водки. Низвергнутый авторитет восьмидесятых предупреждал об изменчивости прошлых ценностей, их недолговечности.

      Брат ждал. На столе появилась тушеная лосятина с картошкой. Облепиховый чай, суповая тарелка с медом в сотах. Необыкновенное радушие не насторожило.

      Разговор, как обычно, начался издалека. С местных новостей.

      – Каждый день хоронят. Кладбище становится местом встреч живых, как раньше субботние базары. Недавно дерево ветром повалило и зашибло мужика. Родственники покойного судятся с мэром. Тот у нас молодой технократ. Повар по профессии. Чудные распоряжения издает. «Коров можно водить только по трем улицам, за веревку и в специальном наморднике». Иначе штраф. От прошлой профессии осталась любовь к собакам. Привык, работая в столовке, подкармливать костями. Это у нас неприкосновенно. Как на загнивающем Западе сексуальные меньшинства. Скоро, как на женщин, и обернуться нельзя будет. Засудят. Слово-то странное, харассмент. Домогательство по-нашему. По субботам сам мэр патрулирует улицы с волонтерами из пенсионерок-учительниц. На камеру СКАЧАТЬ