Адреса любви: Москва, Петербург, Париж. Дома и домочадцы русской литературы. Вячеслав Недошивин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Забегая вперед, скажу: так и случится. Но встречаться стали сначала в комнатке на Невском, снятой Куприным (С.-Петербург, Невский пр-т, 67), а потом, перед свадьбой уже, – на Бассейной (С.-Петербург, ул. Некрасова, 35). Там, видимо, и нацарапал он внутри ее обручального кольца, может, самое короткое произведение свое – одну фразу всего: «Всегда твой – Александр».

      Нет, нет, Маша любила его, но любила как будущего великого писателя. «Я верю в тебя», – сказала, когда он признался, что хочет писать большую вещь. Из Крыма он привезет ей шесть глав «Поединка», повести, где «дуэлью» был личный поединок его с царской армией. Но когда повесть у него забуксует, Маша покажет ему на дверь: «“Поединок”! А до той поры я для тебя не жена!..» И знаете: он не порвет поводков, нет. Покорно снимет себе комнатку, даже осудит себя: «с влюбленными мужьями иначе нельзя». И – совсем уж непредставимо! – написав очередную главу, будет спешить с ней на Разъезжую, где на черной лестнице (чтобы не встретиться с Машиными знакомыми), просунув рукопись сквозь прикрытую на цепочку дверь, будет покорно ждать, чтобы впустили его. Визит к законной жене, но – как «гонорар» за написанное. Бедный, бедный писатель! Однажды, когда он, чтобы увидеть Машу, подсунул ей уже читаную главу, дверь для него не откроется вовсе. Каково?! И он, сорвиголова, «мачо», как сказали бы ныне, сядет на грязные ступени черной лестницы и, как в «кадетке» когда-то, по-детски расплачется. Казнен, и впрямь казнен – любовью своей.

      Слава его к тому времени была уже оглушительной, еще до «Поединка» не меньшей, а может, и большей, чем у Горького, Леонида Андреева и даже Чехова. Что ж, тем «черней» была та черная лестница в доме любимой!.. Впрочем, столетие, миновавшее с тех пор, позволяет сказать: он не был идеальным мужем. Это ведь он сказал Фидлеру, переводчику, что в постели «любит иметь дело с двумя женщинами одновременно», а уже в пивной признался ему: разврат и пьянство – вот его нынешняя жизнь. «Как же ты можешь при этом писать?» – «Могу. Обливаюсь холодной водой и пишу».

      Пил, пил так, что про него ходили даже стишки, пущенные из «Вены» – писательского ресторанчика на углу Гороховой и Морской: «Если истина в вине, // Сколько истин в Куприне?!.» Это ведь он в той же «Вене» (С.-Петербург, ул. Малая Морская, 13) вызвал на дуэль некоего Райляна, грубо выставив его за дверь, и, напротив, пригласил в ресторан – вы рухнете! – весь мужской хор Александро-Невской лавры. Чтоб пели лично ему – Куприну! Как было жить с таким? То он три дня пропадает у цыган, и его вытаскивает оттуда Вересаев: «На вас смотрит вся читающая Россия, а вы?..» То якобы патентованным «голландским» средством от седины красит голову масляной краской какому-то филеру из Одессы. То вонзает вилку, да еще с нацепленной бараньей котлетой, в живот поэту Рославлеву, а то, заливаясь слезами, дарит какой-то «ночной фее» на улице, дрожавшей от холода, прямо с плеча шубу свою с бобровым воротником. Наконец, в гостях у актера Ходотова (С.-Петербург, ул. Константина СКАЧАТЬ