Место встреч и расставаний. Сара Маккой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ type="note">[12] и меноры[13], принадлежавшие отцу Сола; талит[14], которым когда-то владел известный раввин. В гостиной стояли арфа и в специально приспособленном углу концертный рояль «Стейнвэй», на котором, насколько Питеру было известно, никто не играл.

      Он прохаживался, водя пальцами по гладким поверхностям без единой пылинки. Его ноги бесшумно, словно это были ноги привидения, скользили по восточным коврам. В какой-то момент он, должно быть, поставил пирожные, но не мог вспомнить, где именно. Подобные провалы в памяти все еще донимали его, хотя случались все реже. Это шок, говорил врач Сола, когда Питер впервые приехал в Нью-Йорк: последствия голода и всего пережитого Питером. Отдых и хорошее питание помогут свести их на нет. И вроде бы так и происходило, подумал Питер. На работе, например, он без особых проблем хранил в памяти заказы, хотя время от времени он все еще садился на поезд не в ту сторону или оставлял книгу в холодильнике Эстер, а однажды, и это его очень сильно напугало, он проснулся посреди ночи и на протяжении нескольких панических секунд не мог вспомнить свое собственное имя.

      В конце длинного коридора, за помещениями, где обитала Инес, располагалась комната, которую Эстер выделила Питеру – Ткацкая комната, как назвал ее сам Питер из-за того, что его раскладушка делила куцее, оклеенное туалем, помещение с огромным ткацким станком Эстер, на котором она соткала не один ярд мохера. Питер вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь. На крючке, как и обещала Эстер, висел его новый сюртук. Питер медленно разделся до нижнего белья и снял с крючка костюм, но, вместо того чтобы надеть, он набросил его на ткацкий станок и стал рассматривать себя в полноразмерном зеркале на обратной стороне двери. Его тело выглядело почти белым из-за света, преломленного водой пролива Лонг-Айленд, синеющей за окном – Ткацкая комната была одной из немногих в доме, куда проникали прямые солнечные лучи. Физическая форма Питера, как и его память, не до конца вернулась в довоенный вид – или, если быть точнее, к тому телу, которое было у него до Терезина и Аушвица. До депортации, даже во время нормирования питания, Питер, как ни странно, был довольно крепок. Эдакий побочный эффект работы на кухне в отеле «Адлон» – работы, которая требовала выносливости, силы и проворства. Как же Маша любила поддразнивать его по этому поводу, нежно поглаживая его спину, плечи, бицепсы и отмечая его сходство с американским артистом Бастером Краббе. «Мой муж – Флеш Гордон, – говорила она, целуя его в шею, – мой собственный Тарзан!» Питер вздыхал и закатывал глаза, хоть втайне он предпочитал сравнение с героем джунглей тем ужасным двум неделям, когда Маша решила, что он выглядит скорее как Эррол Флинн, и заставила его отрастить тоненькие усики. «Ты просто хочешь посмотреть на меня в леопардовой набедренной повязке», – подтрунивал он над ней, и в их медовый месяц он изрядно удивился, когда Маша вытащила именно ее – нелепую полоску пятнистой ткани, которую сшила сама. СКАЧАТЬ