Камень, ножницы, бумага. Инес Гарланд

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и вино, а еще дети слышали, как она хохочет по ночам, когда, по ее мнению, все спят.

      Когда я увидела ее после каникул, она сильно изменилась. Эта женщина, обычно такая молчунья, вдруг сделалась разговорчивой, и глаза ее то и дело вспыхивали внутренним светом, как будто она думала о чем-то прекрасном. Ей вдруг пришло в голову засадить геранью старые консервные банки, и она даже попросила у моей мамы отросток азалии, чтобы, как она сказала, попробовать приукрасить свой сад.

      Но время шло, и понемногу она снова погружалась в молчание. Через несколько месяцев она совсем умолкла и вновь усаживалась на причале смотреть, как катит свои воды река.

      Папа сказал, что донья Анхела страдает «недугом ивы». Когда я стала взрослой, мне однажды объяснили, что так принято называть ту самую инертность, которая характерна для островитян: это она не дает им ни работать, ни довести до конца начатое дело, а причиной ее является их привычка бесконечно смотреть на текучую воду. Но у меня все совсем не так. Река для меня всегда была моим домом, домом Марито, моим местом в мире. Недуг ивы для меня – это недуг любви.

4

      И донья Анхела, и Кармен, и Марито боготворили Ковбоя. А я его боялась. У него была совершенно особая манера смотреть на меня: неизменно свысока, словно желая сказать, что для меня в его мире нет места. Со слов Марито я знала, что Ковбой рассказывает чудесные сказки и что, когда ему становится грустно, он берется за весла и распевает в лодке печальные песни на языке, которого они не понимали. Но мне-то он не рассказал ни единой сказки, да и вообще ни разу не сказал больше двух-трех слов кряду. Но раз уж мои друзья так сильно его любили, я его тоже немножечко полюбила, а спустя годы поняла, что именно стояло за резкими перепадами его настроения и недоверчивым ко мне отношением, и в душе его оправдала.

      Мама говорила, что он обиду затаил. «Обиженный и упертый», – говорила она и во всем этом винила венгерку, появившуюся на острове двадцать лет назад, когда Ковбою было всего восемнадцать. Все сходились в том, что эта венгерка – самая красивая женщина, какую только довелось увидеть местным жителям с тех самых пор, как донья Анхела рассталась со своей молодостью (хотя лично мне было совершенно невозможно представить донью Анхелу молодой, мои родители не раз упоминали ее красоту). Однажды в субботу утром венгерка причалила к пристани и сошла на берег с видом женщины-викинга, впервые ступающей на девственную землю, – так мне описывал эту сцену папа спустя много-много лет, – высокая, горделивая, с гривой золотых волос, синими глазами и почти четырьмя десятками лет за плечами, то есть в том возрасте, который, по мнению папы, и есть золотой век женщины, а по мнению мамы – золотой век этой венгерки и никого больше. Ни слова не сказав, она, слегка наклонив голову, прошла мимо доньи Анхелы и направилась прямиком под навес, где сохли тростники, – искать Ковбоя.

      Никто не знал, где и когда она с ним познакомилась, СКАЧАТЬ