Никому не говори. Алафер Бёрк

Чтение книги онлайн.

      Свидетели, похоже, никогда не осознают, что мимолетное, незначительное, по их мнению, наблюдение способно полностью изменить взгляд полицейских на расследуемое ими дело – или, как в данном конкретном случае, сформировать совершенно разные взгляды у двух полицейских детективов на одно и то же дело.

      Роган начал излагать свое видение, как только они сели в автомобиль:

      – Ни за что не поверю, что Джулия Уитмайр успокоилась в последнее время. Подумаешь, просидела неделю дома!

      – Именно так и может себя вести девушка под влиянием депрессии, – возразила Элли.

      – Ничего подобного. Девушка, трахающаяся с личным тренером и делающая минет на пляже за транспортные услуги, вряд ли неожиданно успокоится из-за депрессии. Мать Джулии говорила, что ее дочь не выносила одиночества. Бьюсь об заклад, причина ее «успокоения» – новый мужчина, отношения с которым она скрывала даже от лучшей подруги.

      – В любом случае перед нами страдающая депрессией и булимией девушка, брошенная родителями. Никакого взлома. Ничего не пропало. Не забывай о разрезанном запястье и предсмертной записке. Блокнот, из которого вырван лист, так и не найден. Кроме того, Джулия говорила, что мать Рамоны для нее в большей степени мать, нежели ее собственная. Еще одно свидетельство того, что Кэтрин Уитмайр – холодная, нерадивая мамаша и что ее дочь Джулия вовсе не такая, какой она ее пытается изобразить. Кто мог бы винить ее за то, что она напилась и рассталась с жизнью?

      В салоне воцарилась тишина. Хэтчер потянулась к радиоприемнику, но Роган перехватил ее руку:

      – Никакого дерьма из новой волны вроде «Devo» или «Flock of Seagulls», когда я за рулем.

      Насколько понимала Элли, Джей Джей считал, что всю белую музыку с 1983 по 1997 год исполняли либо «Devo», либо «Flock of Seagulls».

      Но в скором времени тишина и на него подействовала угнетающе. Он повертел ручку настройки и остановил ее на песне в стиле «рэп», которую Элли тут же узнала. Глядя в окно, она подпевала вполголоса:

      – Ain’t nothin’ but a g-thang, baby[7].

      Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать смех у ее напарника.

      – Ты что, смеешься надо мной?

      – Что? Я все-таки выросла в Канзасе. – Она запела громче и принялась раскачиваться на сиденье. – And now all you hookas and hos know how I feel[8].

      – Черт бы тебя подрал. Ты все испортила. Я теперь не смогу слушать эту песню, не представляя при этом твою вертящуюся костлявую задницу.

      Она положила руку себе на бедро.

      – Вовсе она не костлявая. Ты просто хочешь немножко этого сладострастного барахла.

СКАЧАТЬ