Ласковая кобра. Своя и Божья. Зинаида Николаевна Гиппиус

Чтение книги онлайн.

      Он приехал через месяц.

      Я много писала в этот месяц, а главное, много думала. Мысли меня могут пополам разломить, если очень ярки. До Червинского они не касаются.

      Но – факты.

      Он приехал, я очень взволновалась, все забыла, кроме опять мелкого самолюбия, и сразу попала в покорный тон.

      Он был довольно холоден и крайне равнодушен. Вечером я затащила (именно затащила) его к себе.

      Я говорила опять о прошлом, он отвечал неохотно. О том, что он разлюбил – я упомянула вскользь, как о конченном деле; но сама думала: не может быть, ведь осталось же хоть что-нибудь.

      То же было и на другой день. Только я была некрасивее от слабости и злобы (я ужасно некрасива, когда слаба и зла, и знаю это, и страдаю, и еще хуже тогда).

      Я обещала ему отдать все его письма. Он точно обрадовался. После завтрака мы остались одни.

      – Пойдемте гулять, – сказала я.

      Помню свою батистовую кофточку, увядшую розу, белое покрывало и зонтик с большим шелковым бантом… Я опять говорила, мы сели на скамейку. Вдруг я заметила, что он не слушает. Что-то такое тупое было в его лице, что я испугалась. И, прервав себя, спросила его:

      – О чем вы думаете?

      – О чем я думаю? – повторил он машинально. – Так. Ни о чем. О деревне думаю.

      – О какой деревне? – спросила я почти с ужасом.

      – Так, о деревне. Я скоро с ума сойду, – прибавил он, помолчав, с прежней безучастностью.

      Замолчала и я.

      Солнце сквозь ветви пятнами падало на его неподвижное лицо, на коричневый котелок, на скоробившийся пристежной воротничок. Душу мою ело чувство без названия. Ужас? Стыд? Отчаяние унижения? Не знаю…