Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной». Лев Толстой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мучало его. Онъ не признавался себѣ даже въ томъ, что мучало его. Его мучала мысль объ невыносимомъ оскорбленіи отказа, въ возможность котораго онъ ставилъ себя.

      Онъ вспоминалъ ея улыбки при разговорѣ съ нимъ, тѣ улыбки, которыя говорили, что она знаетъ его любовь и радуется ей. Онъ вспоминалъ, главное, то отношеніе къ себѣ ея сестры, ея матери, какъ будто ужъ ждали отъ него, что вотъ вотъ онъ сдѣлаетъ предложеніе. Вспоминалъ, что была даже, несмотря на ихъ страхъ какъ бы заманивать его, была неловкость, что очевидно въ послѣднюю зиму дѣло дошло до того, что онъ долженъ былъ сдѣлать предложеніе въ мнѣніи свѣта. Его ужъ не звали, когда звали другихъ, и онъ не обижался. «Да, да, – говорилъ онъ себѣ. – Нынче это кончится».

      Елистратъ, пообѣдавъ, вошелъ въ нумеръ.

      – Ну ужъ кушанье, – сказалъ онъ, – и не знаешь, какъ его ѣсть то. Хороша Москва, да дорога. Чтоже, сходить къ Прыжову посватать бычка?

      Ордынцевъ остановился передъ Елистратомъ, не отвѣчая и улыбаясь, сверху внизъ глядя на него.

      – А знаешь, Елистратъ Агеичъ, о чемъ я думаю. Что ты скажешь?

      – Объ чемъ сказать то?

      – Какъ ты скажешь, надо мнѣ жениться?

      – И давно пора, – ни секунду немедля, какъ давно всѣмъ свѣтомъ рѣшенное дѣло, отвѣчалъ Елистратъ. – Самое хорошее дѣло.

      – Ты думаешь?

      – Чего думать, Николай Константиновичъ. Тутъ и думать нечего. Возьмите барыню посмирнѣе,[168] да чтобъ хозяйка была, совсѣмъ жизнь другую увидите.

      Ордынцевъ засмѣялся ребяческимъ смѣхомъ и поднялъ и подкинулъ Елистрата.

      – Ну, ладно, подумаемъ.

      И, отпустивъ Елистрата, Ордынцевъ неторопливо переодѣлъ свѣжую рубашку и[169] фракъ вмѣсто утренняго пичджака [?] и пошелъ, чтобы чѣмъ нибудь занять время, въ Хлѣбный переулокъ, гдѣ жили[170] Щербацкіе.

      Никогда послѣ Ордынцевъ не забылъ этаго полчаса, который онъ шелъ по слабо освѣщеннымъ улицамъ съ сердцемъ, замиравшимъ отъ страха и ожиданія огромной радости, не забылъ этой размягченности душевной, какъ будто наружу ничѣмъ не закрыто было его сердце; съ такой силой отзывались въ немъ всѣ впечатлѣнія. Переходъ черезъ Никитскую изъ Газетнаго въ темный Кисловскiй переулокъ и слѣпая стѣна монастыря, мимо которой, свистя, что то несъ мальчикъ и извощикъ ѣхалъ ему навстрѣчу въ саняхъ, почему то навсегда остался ему въ памяти. Ему прелестна была и веселость мальчика и прелестенъ видъ движущей[ся] лошади съ санями, бросающей тѣнь на стѣну, и прелестна мысль монастыря, тишины и доживанія жизни среди шумной, кишащей сложными интересами Москвы, и прелестнѣе всего его любовь къ себѣ, къ жизни, къ ней и способность пониманія и наслажденія всѣмъ прекраснымъ въ жизни.

      Когда онъ позвонилъ у подъѣзда, гдѣ стояла карета и сани, онъ почувствовалъ, что не можетъ дышать отъ волненія счастія, и нарочно сталъ думать о непріятномъ, о безнравственности СКАЧАТЬ