половину и судорожно начал жевать, перемалывая молодыми, крепкими зубами и горьковатую корку, и сочную, брызжущую мякоть. Кстати, это оказалось непросто, даже самый маленький фрукте трудом помещался во рту целиком. Но разве такие мелочи могут остановить вечно голодного солдата-первогодка Советской Армии? Когда, толком не разжевав, проглотил терпко-сладкую кашицу, стало очень хорошо – и в желудке, и на душе. Угрызений совести – никаких. Только очень захотелось ещё. Интересно, а ящики взвешивают? Оказалось, что нет. За ними не надзирали, не взвешивали и не считали. Они заполнили ящиками небольшую подсобку и, не зная, куда складывать дальше, присели в коридоре на корточках. У каждого в объёмистом солдатском кармане было по нескольку мандаринов. Теперь уже не спеша они их чистили и ели, складывая корки обратно в карман. В коридоре было тепло, витамины вкупе с глюкозой заметно насыщали организм и поднимали настроение, а впереди маячил ещё как минимум час халявы. Вот оно, армейское счастье, пока остальные мёрзнут на плацу. Снег, наверное, уже убрали, но теперь, скорее всего, Осокин зарядил Омельчука отрабатывать с батареей строевую подготовку. Или ещё хуже: разбились повзводно и замки лично контролируют индивидуальные «подход-отход». А что им, замкам? У них шерстяное бельё под гимнастёркой и шерстяные же носки в сапогах, а не тонкие полоски портянок, многократно севшие и свалявшиеся после многочисленных стирок, давно переставшие быть байковыми, но скорее напоминающие носовые платки. И вот весь взвод стоит на морозе перед казармой и смотрит, как каждый по очереди ходит строевым шагом и выполняет повороты на девяносто или сто восемьдесят градусов. Стоит и мёрзнет совершенно бессмысленно. А они сидят здесь в тепле и жрут мандарины. И сожрали уже – не счесть. Вот это и есть солдатское счастье! А не то, что в кино показывают. Да, кстати, про кино. Его привозят раз в неделю, по воскресеньям, и показывают в клубе перед ужином. В основном про войну. И теперь он совсем другими глазами смотрит эти фильмы. Гораздо лучше понимая, каково оно – быть на войне. И, понимая это, понимает, что они здесь – в санатории. И ныть нет никаких оснований. Кстати, многим приходится гораздо хуже, вон друг и одноклассник Женька пишет… Пользуясь теплом и бездельем, он достал из нагрудного кармана письмо с обратным адресом – Приморский край, Шкотовский район, п/о Петровка, в/ч 60098 «У»:
«Привет, Ромка!
Наконец-то Данила прислал твой адрес и появилась возможность написать тебе письмо. Я даже не знаю, с чего начать. Столько всего произошло за эти два месяца, как нас призвали. Ты знаешь, что я хотел попасть во флот, чтобы служить на корабле и ходить в боевые походы по морям и океанам. Какой же я был дурак! В Пензе на ГСП я попросился зачислить меня в команду на флот, от которой все бегали, и меня легко туда записали. Кстати, мы попали в одну команду с Федей Пулиным. Помнишь, он тоже у Михалыча занимался одно время – левша, который Даниле нос сломал. Так Федя по дороге свалил. Я тогда думал, он просто отстал, а сейчас понимаю, что Федя оказался не дурак. А мы сначала ехали поездом до Куйбышева,
СКАЧАТЬ
