и кто-то шляпу на кривой сучок —
там, высоко – повесил, – нет, рогалик
обкусанный! и колется кунжут,
рассыпавшись по скатерти-простынке;
и обо всем, привидевшемся тут,
рассказывает мальчик без запинки
и тридцать лет спустя, и пятьдесят
таким же мальчикам, тихоням и задирам,
и ледяные вишенки висят —
всё те же! – над ручным и робким миром.
2007
Тихая Заводь
ты хотел тишины? получай тишину:
ветра вой и бубнилка дождя.
ты ушел с головой в эту тину и тьму,
но забыл рассказать, уходя,
как прекрасен закат над сутулым мостом,
как ты счастливо было, дитя.
из душистого ила, зеленых истом
летней влаги вставала, хотя
громкой жизни, заря, – но, годами соря,
ты судьбу свою протанцевал,
и теперь ты одет в чешую пескаря,
и дрожит, и мерцает металл
драгоценный; ты сам себе рыл западню
с первых дней, первых лет, первых лун —
был ты юн? а теперь в золотую броню
бьется рокотом сонным бурун,
и уже далеко до зари, до росы,
и часы остановятся вот-
вот, – а сизый закат отошёл за мысы, —
значит, кто-то увидит восход,
и чужая забота взлелеет ростки
золотые… а здесь – тишина,
ветра вой; спи и грезь, будто недалеки
первый день, и заря, и луна!
2008
Голубая Горячка
Предо мной, подо мной голубой Океан,
я, наверное, пьян, но уже не поможет
ЛТП и т. д.; день мучительно прожит;
я полярный буран наливаю в стакан.
Эта стопка метелей, чекушка пурги
голубой, и буран надо мной, подо мною;
мне уже не поможешь, да я и не стою
чьей-то помощи, но всё равно «помоги!»
умоляю, а сам наливаю в стакан
вьюги сто пятьдесят, осушаю, и снова
наливаю, и снова в плену голубого
забытья; полынья, а под ней – Океан
голубой; чарка вьюг, забытья полуштоф
да нытья поллитра́, да метель по стаканам;
мне уже не помочь – но влюблённым и пьяным
я прошу твоих слёз, я хочу твоих слов…
2008
Антисонет
не перепрыгнуть рва, и шанса только два,
и робко ручку дергаю дверную,
и к прошлой нерешимости ревную
созревшие к свершению слова —
к свержению: исходов и начал,
и полустершиеся по ночам
твержу обеты: Ты, Кто днесь и присно!
обрекшего СКАЧАТЬ