Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг.. Лев Толстой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ колокольчикъ, бросилъ телѣжный ящикъ, который онъ переворачивалъ, и, скрипя воротами, вышелъ на улицу посмотрѣть, кто ѣдетъ. У пристяжныхъ были гривы заплетены съ оборочками, коренная, знакомая ему чалая, была высоко подтянута головой подъ дугу. Она, чуть пошатываясь головой, быстро, раскачиваясь, тронулась на изволокъ, когда ямщикъ, приподнявшись на колѣно въ ящикѣ, крикнулъ на нее. Лошади были гладки и не потны, несмотря на то, что солнце уже сильно пекло съ совершенно яснаго неба. – Ямщикъ былъ курчавой, въ новомъ кафтанѣ и шляпѣ.

      – Ермилинъ Тихонъ! – проговорилъ про себя Анисимъ, узнавая ямщика и выступая въ своихъ новыхъ лаптяхъ на середину улицы.

      Тихонъ, проѣзжая мимо Анисима, молча приподнялъ шляпу; и въ выраженіи его лица было видно, что онъ очень счастливъ и знаетъ еще, что всѣ не могутъ не эавидовать ему и его тройкѣ, которую онъ самъ собралъ и привелъ въ такое положеніе; и что онъ только старается не слишкомъ оскорбить другихъ довольствомъ, которое онъ испытываетъ. Онъ не крикнулъ на лошадей; снимая новую шляпу, надѣлъ ее не на бокъ, а прямо, только шевельнулъ возжей пристяжную и недалеко отъ Анисима, заворотивъ, сталъ сдерживать тройку, старательно и излишне продолжительно отпрукивая лошадей, которыя и безъ того весьма скромно подходили шагомъ къ знакомымъ воротамъ. Анисимъ, котораго дѣла шли не слишкомъ хорошо это лѣто, съ завистью, но и уваженіемъ, подошелъ къ Тихону, чтобы покалякать съ нимъ.

      Старуха мать, одна остававшаяся дома, вышла на крыльцо.

      – Слышу, колоколъ, думаю, кто изъ ямщиковъ, – сказала она радостно. – Стала опять пироги катать, мнѣ и не слыхать. Послушала, а онъ вовсе близко.

      – Здорово, матушка! – сказалъ сынъ, соскакивая тяжелыми сапогами подлѣ передка.

      – Здорово, Тишинька. Живъ ли, здоровъ ли?

      И она продолжала говорить, какъ и всегда говорила обо всемъ, какъ о воспоминаніи чего-то грустнаго и давно прошедшаго.

      – Думаю вотъ, коли нашъ Тихонъ, старика то нѣтъ и бабъ нѣтъ, къ обѣднѣ ушли…

      Тихонъ, не дослушавъ ее, вынулъ узелокъ изъ передка, вошелъ въ избу, поклонился образамъ и, черезъ сѣни пройдя, отворилъ ворота. Онъ заткнулъ рукавицы и кнутъ за поясъ, приперъ ворота, чтобъ не зацѣпить, провелъ подъ уздцы пристяжныхъ, скинулъ петли постромокъ, захлестнулъ, раввозжалъ, разсупонилъ, вывелъ, нигдѣ ни стукнулъ, ни дернулъ и, какъ только бросалъ одно, такъ, не торопясь, но ни секунды не медля, брался за другое. Ничто не цѣплялось, не валилось, ни соскакивало у него подъ руками, а все спорилось и ладилось, точно все было намаслено. Когда въ рукахъ у него ничего не было, большіе пальцы его рукъ очень далеко оттопыривались отъ кистей, какъ будто все хотѣли схватить еще что нибудь и сработать. Распрягая, онъ не переставалъ говорить съ подошедшимъ Анисимомъ.

      Анисимъ подошелъ, лѣниво выкидывая свои ноги въ лаптяхъ и почесывая пояскомъ животъ подъ бѣлой чистой рубахой. Онъ опять приподнялъ шапку и надѣлъ. Тихонъ тоже приподнялъ и надѣлъ.

      – Ай, по молодой женѣ соскучился? – сказалъ посмѣиваясь Анисимъ, желавшій распросить СКАЧАТЬ