Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость. Вадим Удилов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свою машину к горящему танку, прикрываться им от вражеского огня, и пересадить оставшихся в живых танкистов к себе.

      Но до конца задуманное сделать не удалось. Вражеская «пантера» все же рассмотрела за горящим танком корму моей машины, и две подряд 88-миллиметровые бронебойные болванки, прорвав около катков баки, влетели в моторную часть и трансмиссию. Танк стоял с наклоном вперед, поэтому огненная лава из пробитых баков стала быстро заливать боевое отделение. Остановить огонь было невозможно: снаряды могли взорваться в любую секунду. Я приказал покинуть машину. Укрылись в немецких окопах, ожидая взрыва и прикидывая пути отхода.

      Пока немцы не вернулись на свои раздавленные позиции, уходить удобнее всего было по маршруту, по которому шли сюда. Мин там нет, человек не танк – на замерзшем болоте хоть на животе, но пролезет. На половине дороги остались в болоте танки, которые при необходимости поддержат огнем. Но вот беда: нельзя бросать танк. Несмотря на перебитый болванкой мотор и полыхающий внутри машины огонь, считалось, что огневая часть его еще цела, и если она чудом сохранится, танкисты обязаны были возвратиться и вести бой до последнего патрона. Иначе трибунал, карающий скоро и строго.

      Многие фронтовики помнят сгоревшие в бою танки. Как правило, это сброшенные взрывной волной башни, развороченные бока с зияющими огромными дырами, разбросанные катки и гусеницы.

      С нашим танком этого не произошло. То ли днище машины оказалось слабым, то ли по каким-то неизвестным нам законам взрывная волна ударила вниз. Обвалилось днище, выпали остатки мотора, боеукладки, сидений механика и радиста, а внешне танк смотрелся вполне исправным. Даже катки остались целыми, а пушка грозно смотрела во вражескую сторону. Другой танк взорвался, похоронив командира и заряжающего.

      Ночью выбрались на свой передний край. Командир стрелковой роты, уже довольно пожилой человек, молча обнял каждого из нас и, смахнув что-то с глаз, сказал:

      – Все видел сам, рассказывать не надо. С ротного фланга между двумя холмами хорошо было видно вас, горемычных.

      Выпили из запасов ротного найденного им во фрицевском офицерском блиндаже коньяку, помянули добрыми словами погибших, пожелали всем удачи – и в путь, разыскивать свои тылы.

      На следующий день меня арестовали. Произошло это буднично и тихо. Вызвали в штаб, приказали снять ремень с пистолетом и погоны, отобрали наган. Документы и награды не тронули, поэтому в левом кармане остался лежать немецкий вальтер.

      – Как это вы, бывший лейтенант, целый боевой танк оставили врагу? – как бы даже с теплотой спрашивал капитан из военной контрразведки.

      – Во-первых, почему бывший? Меня никто не разжаловал! Во-вторых, не пойму, о каком целом танке идет речь? – отвечал я.

      – Не волнуйся, миленький, разжалуют тебя быстро, да и к стенке поставят без проволочек, – тем же мягким голосом отвечал капитан. – У нас все уже оформлено. Вот оно, официальное разведдонесение.

      За СКАЧАТЬ