Трель дьявола. Премия им. Ф. М. Достоевского. Александра Окатова

Чтение книги онлайн.

      – Нет его!

      Она по-прежнему молчала: нет – это уехал? Или в больнице? Или в магазине? Или нет – умер?

      – Умер он, – сказала соседка, – вчера, во время грозы. Умер.

      Умер. Во время грозы. Как раз, когда она ходила вокруг его дома кругами и не могла пробиться сквозь столетние заросли шиповника. И мечтала, как убьёт его.

      А когда упала на нож, она была уже свободна.

      Она пошла прочь, хмельная от свободы, впервые за двадцать лет!

      Её отпустило. «Нож надо выбросить», мелькнуло в голове.

      – А молодому ножу не звони, – сказал вкрадчивый голос, голос чудовища, обосновавшегося в её голове, как в библиотеке.

      – Спи, моё любимое чудовище, – сказала она ему, – теперь ты на своём месте!

      НОЧНЫЕ ФИАЛКИ

      1. Саша

      Даже не знаю, как её назвать. Евгения – слишком торжественно, тяжело. Женя? Нет, слишком просто – она сложная, сложносочинённая, сложноподчинённая. Женюрочка? Тоже не подходит: какая из неё Нюрочка? Она королевна.

      Ей, такой хрупкой, звонкой, тонкой, гибкой, как лоза, – вьётся, гнётся, раскачивается слегка, идёт, играя, как по канату в завтра из вчера, дрожа, – она везде и нигде её нет – подходит «Женечка».

      Она выше меня, и я чувствую себя рядом с ней неуютно. Почему у меня такой рост небольшой? Хотя сто шестьдесят пять – во времена моей молодости это был как раз средний рост женщины, а сейчас средний рост девушек сто семьдесят два, этакие тонкие худенькие жирафы. Они и двигаются как жирафы – замедленно плывут по воздуху, неземные создания, юные феи. Сутулые слегонца, такие свободные.

      Я смущаюсь, мне неудобно, она выше меня чуть ли не на голову, а она ничуть не смущается, стоит рядом со мной и смотрит на меня сверху вниз. Ласково до безразличия? У меня будто крест привязан к спине – такая осанка, так приучили, а она грациозно сутулится, изгибается и это так красиво, оттого что свободно – без учёта мнения окружающих.

      Я наслаждаюсь, когда нахожусь рядом с ней. Наслаждаюсь её юностью, незаметно впитываю эманацию её молодости. Как будто греюсь на весеннем солнышке. Как будто сижу где-нибудь в галерее на удобном диване под картинкой вечной юности, бессмертной – я такая же была, только никто не поверит.

      Пришла – принесла с собой облако морозного декабрьского воздуха; губы красные, распухшие, говорит нежным своим голосом чуть в нос. Это её не портит, а придаёт её нежности немного веса. Я внимательно слушаю её голос и спрашиваю тихонько, только я и она слышим:

      – Простудилась?

      Она говорит чуть хриплым шепотом низко:

      – Не-е-ет.

      – Плакала? – Когда много плачешь, нос и губы тоже так распухают.

      Она мотает головой:

      – Не-е-ет.

      Я, глупая старая женщина, наконец догадалась:

      – Целовалась?

СКАЧАТЬ