Повелитель разбитых сердец. Елена Арсеньева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но ему все наши пациентки глазки строят, просто не могут удержаться. Наверное, в молодые годы был такой же секс-символ, как Гоша. Ну, тот самый, которому везет в карты.

      Но в карты теперь и мне везет, ага!

      В это время «Нинуль» начинает дико орать: роды идут своим чередом, вот и головка показалась. Так она знаете что делает? Пытается руками затолкать ребенка обратно в себя! Насилу успеваем ее схватить!

      Нет, это просто кино. Причем плохое кино.

      Наконец наши мучения с Нинулей кончаются. Ее отвозят в L-клуб. Так мы между собой называем «сомнительное», или обсервационное, отделение [14]. Как правило, там тусуются бомжихи и прочий подобный, поистине сомнительный контингент. Ну а L – от латинского слова lues, зараза. Lues – то же, что сифилис. Понятно, почему мы держим эту публику в «сомнительных» отделениях? Береженого бог бережет!

      А ребеночек, мальчик, у Нинули родился практически неживой: наверное, легкие слизью забиты. Пытаюсь интубировать – теперь у нас аппарат ИВЛ, искусственной вентиляции легких, есть, все как у людей! – но это безрезультатно.

      – Дыши! Ты что, охренел? – волнуясь, бормочу я и спохватываюсь, что невольно перешла на лексику своей пациентки. Перейдешь тут…

      – Не дышит? – спрашивает зав. детским отделением Ольга Степановна. Моя дочка ее тезка, и не зря: именно Ольга Степановна помогала мне разродиться, когда моя Лелька что-то вдруг призадумалась на полпути. – Ну, часа три, может, поживет…

      У меня почти опускаются руки. У Ольги Степановны глаз – алмаз, она никогда не ошибается. И все-таки я не сдаюсь: делаю кислородную маску, беру дыхательный мешок, качаю, качаю… Что бы там ни пророчил «глаз-алмаз», я должна сделать все возможное и невозможное. Потом мы кладем младенца под капельницу, а меня сменяет сестра.

      Потому что привезли новую роженицу. Тоже чудачка! У нее схватки еще ночью начались, а она в больницу не поехала, «Скорую» вызывать не стала: мужа ждала, который должен был вернуться из командировки, да задерживался. Ну и дождалась: чуть дома не родила. Повезло: как раз успели на стол, Виталий Иваныч ей только велел: «А ну-ка давай потужься!» – и вот он, ребеночек!

      Его сразу передают мне. Родился он (вернее, она, потому что это девочка) легко, разрывов у мамочки не было, поэтому кроха никакая не окровавленная, как в кино показывают или в книгах описывают, а беленькая и скользкая – потому что покрыта такой смазкой, похожей на легкий белый жир.

      Я мою малявку теплой водичкой с марганцовкой, обрезаю и зажимаю пуповину, убираю слизь из носа и рта. Малявка молчит. Дети, когда рождаются, не все сразу орут от страха перед новой жизнью. Некоторые – только после очищения верхних дыхательных путей, вот как эта девочка.

      Мамочка волнуется, так и подпрыгивает на столе:

      – Ну почему она не кричит, доктор? Почему?

      И тут я демонстрирую наш любимый профессиональный фокус.

      – Пока не кричи, – говорю, зная, что девулька еще не может издать ни звука. – Тихо, тихо… Ну а теперь, – и незаметно провожу ей по грудине, – теперь ори!

      Ох, как она заливается криком! Значит, дышит нормально. СКАЧАТЬ