Вода была неглубокой, едва доходя до щиколоток, и я прекрасно видел свои ноги, когда останавливался, чтобы хоть немного отдышаться. Постепенно я осмелел и даже внутренне гордился тем, что, возможно, я первый из людей, кто совершает столь трудный подъем. А когда я вспомнил отца, то и боль в ногах стала утихать.
Я смело шагал вперед, не подозревая, что главная опасность подкарауливала меня как раз там, где я меньше всего ее ожидал. У самой вершины меня подстерегла волна скользких водорослей, я оступился и снова ударился о камни, да так, что чудом не вывихнул себе ноги. Некоторое время я только стонал от боли, пытаясь удержаться на месте и не скатиться вниз. Я успел ухватиться рукой за выступ в скале и тогда, поднявшись, продолжал свой путь намного осторожнее.
Цель моя была близка, и вот, совершив последнее, почти нечеловеческое усилие, я оказался в том месте, откуда спускался поток. Я не осмеливался оглянуться назад. Мне хотелось умереть, чтобы не чувствовать изнуряющей боли в ногах, все тело ныло, сердце бешено колотилось, и я стал задыхаться. Но только было бы очень обидно умирать именно сейчас, когда цель достигнута и все самое страшное уже позади. Я шагнул вперед, набрал полную грудь воздуха и потерял сознание.
Глава 8
Мальчик и девочка
Когда я очнулся, то увидел в сжатых кулаках пучки зеленой травы. Какая-то девочка стояла подле меня на коленях, усердно вытирая мне лоб поочередно, то листом щавеля, то своим носовым платком.
— Я так рада, что тебе лучше, — прощебетала она, как только я открыл глаза.
Никогда еще я не слышал такого прекрасного голоса, исходящего из маленьких алых уст. Я не мог произнести ни слова, а только смотрел в ее огромные темные глаза, полные сочувствия и удивления. Ее длинные шелковистые волосы спадали вниз до самой земли. Я проследил за этим нежным водопадом и увидел вплетенную в черные локоны примулу, похожую на яркую звездочку в бархатной ночи. Много времени прошло с тех пор, но стоит мне увидеть примулу, как я снова вспоминаю об этой девочке. Возможно, ей понравилось мое открытое лицо, по крайней мере, мне очень захотелось, чтобы это было именно так. Потом она говорила мне, что я сразу привлек ее внимание, но тогда она была слишком мала, чтобы заметить это.
Я собрался с силами и сел, но все равно боялся сказать хоть что-то, поскольку прекрасно знал о своем деревенском выговоре и боялся, как бы это не испортило впечатления обо мне. Но она только захлопала в ладоши и несколько раз обежала вокруг меня, словно перед ней сидел не мальчик, а какая-то редкая игрушка.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась она, словно имела на это право. — Что ты тут делаешь и что там у тебя в мокрой сумке?
— Оставь сумку в покое, там только гольцы для моей мамы, — нехотя отозвался я. — Но я могу с тобой поделиться, если хочешь.
— Боже мой, как ты печешься о них! Это же самая обыкновенная СКАЧАТЬ