Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ процентов, – сказала Мария Семеновна. – Но и меня понять можно – пенсия у меня не человеческая, а кошачья. А желудок, простите, человеческий.

      Минц купил коробку с кошачьим кормом, Мария Семеновна ушла, пересчитывая деньги, Бруно Васильевич и кошки смотрели на Минца не отрываясь. Минц почувствовал, что и Бруно Васильевич готов отведать кошачьего корма.

      Комната была бедной, захламленной, заставленной рассыпающимися вещами, как будто ее специально сделали такой, чтобы кошкам было удобнее играть в прятки.

      Бруно Васильевич поставил коробку на пол, а кошки начали остервенело рвать картон.

      Комната была надвое разделена занавеской. Из-за нее донесся глухой, задыхающийся голос:

      – Ты получил гонорар?

      И непонятно было, мужской это или женский голос.

      Бруно Васильевич обернулся к профессору, приложил палец к губам, а затем сказал:

      – Гонорар за лекции обещают заплатить к концу недели. Сегодня в кассе денег не было.

      – Ты всегда так! Лентяй! – сердились за занавеской. – Пошел бы раньше, тебе бы досталось.

      Кошки шуршали оберткой «Вискаса». Шарики рассыпались по полу, кошки подхватывали их и хрумкали.

      – Садитесь. – Бруно Васильевич показал на стул, сам сел на продавленный диван.

      – Я готов вам одолжить, – сказал Лев Христофорович. – Сколько вам нужно?

      Бруно Васильевич не успел ответить, как из-за занавески послышалось:

      – Кто там у тебя? Почему незнакомый голос?

      – Это мой коллега, мама, – сказал Бруно Васильевич. – Профессор Минц.

      – Не имею чести, – сказала мама Бруно Васильевича.

      Резким движением она откинула занавеску и выехала к гостю.

      Мать Бруно Васильевича, немолодая черноволосая губастая женщина, находилась в инвалидной коляске. Одета она была в черное, расшитое стеклярусом платье. Колени мамы были покрыты пледом, давно превратившимся в невнятную тряпку. Руки, лежавшие на тряпке, были усыпаны перстнями. Кошки перестали есть и уселись в ряд, демонстрируя уважение к хозяйке.

      – Вот так и живем, – сказал Бруно Васильевич.

      – Я рад с вами встретиться, – сказал Минц матери консультанта. – К сожалению, я не был знаком с вами раньше.

      Мама прикрыла яркие карие глаза.

      – Вы состоятельный человек? – спросила она.

      – Относительно.

      – Распространяется ли ваше благосостояние на бутылку шампанского?

      – Разумеется, – сказал Минц.

      – Тогда докажите это, – сказала мама.

      Минц достал бумажник, открыл его, вытащил купюру с видом концлагеря в Соловках.

      – Мама, мне стыдно за вас, – сказал Бруно Васильевич.

      Минц подумал, что старик сохранился хуже, чем его мама. Впрочем, с женщинами восточного типа это случается. Они как бы консервируются.

      Мама нажала на кнопку в ручке инвалидного кресла.

СКАЧАТЬ