Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб. В. А. Мескин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб - В. А. Мескин страница 2

СКАЧАТЬ на миропостижение. Основательные, тесно между собой связанные претензии предъявлялись к философии, науке, религии.

      Философия, в понимании современников, "оскандалилась", не выполнила обещаний, не ответила на "вечные вопросы". Уверенность Г.Гегеля, звучавшая в его известном оптимистическом рассуждении: – "Если люди утверждают, будто нельзя познать истину, то это злейшая клевета. Люди сами не ведают при этом, что говорят. Знай они это, они заслуживали бы того, чтобы истина была отнята у них", – предстала, по их мнению, как самоуверенность. Тогда же появились сомнения в правомерности отношения к философии как к самостоятельной дисциплине, имеющей "конечный смысл". К.Ясперс, например, с толикой иронии рассматривал философию как попытку постигнуть разумом господствующее в действительности неразумное и понять его как источник высшей разумности. Несколько раньше, в известных соловьевских "Трех разговорах", в этом религиозно-философско-художественном осмыслении умственной жизни европейца за несколько месяцев до нового столетия, грядущие беды автор связывает с секуляризацией, с победой утилитарного сознания, с победой цивилизации над культурой, с запутанностью "предметов внутреннего сознания – вопросов о жизни и смерти, об окончательной судьбе мира и человека".

      Большие открытия предшествующих лет в естественных науках – рентгеновское излучение, деление атома, синтез полимеров, преобразование волновой энергии, теория относительности и т.д. – высветили мизерность человеческих знаний и уходящие в бесконечность своды мира непознанного или непознаваемого, они обозначили множество новых вопросов без ответов. Это тоже усилило скептическое отношение к возможностям рационально-логического объяснения всего явного и сущего. Афоризм Сократа "Я знаю только то, что ничего не знаю" вновь обрел актуальность. Н.Бердяев писал по поводу, как многим казалось, обозначившейся несостоятельности рационализма: "Гордые мечты человека о безграничном познании природы привели к познанию границ познания, к бессилию науки постигнуть тайны бытия"[3].

      Влияние научных открытий рубежа XIX – XX веков на восприятие жизни и творческие искания очевидно. С одной стороны, они питали уважительное отношение человека к своим возможностям, говорили ему о таких технических решениях, которые недавно казались фантастическими. Именно тогда на поле увлекательного чтения приключенческая проза вынуждена была уступить часть пространства прозе фантастической. Но у них была и другая сторона. Открытия усугубили "скандал в философии", усилили ее позитивистский уклон, что способствовало дезавуированию больших просветительских "обещаний" науки наук. Расщепление атома было воспринято как исчезновение материи. Р.Якобсон вспоминал, как сами физики, не без паники, писали: "Из физического мира исчезает последний признак субстанции"[4]. В.Кандинский признавался, что известие о разложении атома вызвало у него мистические ожидания, отозвалось "подобно внезапному разрушению СКАЧАТЬ



<p>3</p>

Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С. 139. Продолжая эту тему, заметим, что на рубеже веков, подпитывая релятивистскую отмашку "все относительно", почти одновременно прозвучали два сенсационных вывода, две формулы: "материя исчезла" и "бог умер". Сентенция "безумного человека" Ф.Ницше, прозвучавшая в "Веселой науке" (1882), была не сразу воспринята во всей глубине ее пророческого содержания – как предсказание кризиса мысли, конца рожденной еще в Античность западной философии. Бог в словах Ф.Ницше "бог мертв", объяснял М.Хайдеггер, обозначает "сверхчувственный мир идеалов, заключающих в себе цель жизни, что возвышается над самой же земной жизнью, и тем самым определяет ее сверху и в известном смысле извне". (Хайдеггер М. Слова Ницше "Бог мертв" // Вопросы философии. 1990. N 7. С. 147). В другом случае он уточняет: "Слова "Бог мертв" – это не атеистический тезис, а глубинный событийный опыт западной истории". Здесь "опыт" – борьба против Бога, против трансценденции (Игнатов А. Черт и сверхчеловек. Предчувствие тоталитаризма Достоевским и Ницше // Вопросы философии. 1993. N 4. С. 37). Полное осознание драматических последствий случившегося пришло позже, литература отразила это осознание. Из постулатов обреченной, по мнению Ф.Ницше, христианской философии, принимая или преодолевая их, исходили и верующие и атеисты. Первые обожествляли исходную "верховную истину", вторые воспринимали материю как исходное, а потому в какой-то мере сакральное начало. Человек, размышляющий о мире и первоначалах, почти одновременно лишился существенных и давних парадигм. Падение "абсолютных начал" естественно смущает сознание, вызывает ощущение кризиса. "Обе формулы, – пишет венгерская исследовательница, – означали наступление релятивизма и кризис… веры в развитие (независимо уже от того, что понималось под этим развитием – движение ли истории, развитие ли абсолютной идеи)" (Силард Л. Своеобразие общественной и культурной жизни в России на рубеже XX в. (1890 – 1917) // Русская литература конца XIX – начала XX века (1890 – 1917). В 2 т. Будапешт, 1983. Т. 1. С. 24).

<p>4</p>

Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С. 416.