Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб. В. А. Мескин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб - В. А. Мескин страница 15

СКАЧАТЬ сочинений?.. К слову сказать, не только ближайшие ученики, но и оппоненты В.Соловьева, например богослов И.Андреев, называют "гениальными" и "лебединой песней" именно его предсмертные работы, выделяя в этом смысле "Три разговора".

      Новые рецепты познания, построения жизни на рубеже XIX – XX – веков предлагали многие личности, объявилось немало претендентов на окончательное объяснение того, что было, есть и будет, на открытие "последней истины", но настоящими властителями дум российской творческой интеллигенции, студенчества стали трое великих: Л.Толстой, Ф.Ницше, В.Соловьев. Четвертым следовало бы назвать А.Шопенгауэра. Они были антагонистами, но их (и не только их) объединяло если не осознание конца европейской христианской истории, то угроза ее разлада и завершения, прямые и косвенные споры этих личностей были спорами времени, а занимаемые ими позиции становились позициями очень многих людей[76].

      Голосов перекличка

      Слово религиозного философа В.Соловьева было услышано поколением старших символистов, близких Д.Мережковскому, и было воспринято как "откровение", по выражению А.Блока, поколением младших символистов. И сам А.Блок с полным основанием назван "духовным чадом В.Соловьева" (Г.Гачев). Поэтическое влияние В.Соловьева, в большей или меньшей степени, испытали на себе все ряды "нового искусства": от солнечного К.Бальмонта до мрачной З.Гиппиус, от опиравшегося преимущественно на интуицию А.Белого до мыслившего более рационально В.Брюсова. В стихотворном послании певцу Прекрасной Дамы В.Иванов писал:

      Затем, что оба Соловьевым

      Таинственно мы крещены;

      Затем, что обрученьем новым

      С единою обручены.

(По перв. стр.: "Пусть вновь – не друг, о мой любимый!.. ", 1912)

      И хотя писалось это здесь лишь о себе и близком друге, несомненно, вспомнить в этом контексте автор мог бы многих.

      Соловьевское учение, прежде всего учение о Софии, способствовало ослаблению декадентских настроений, отечественных и привнесенных "проклятыми", оно поддерживало веру в целесообразность мироустройства и указывало на абсолютную красоту, объемлющую истину и добро как на первообраз бытия, как на сущность сущего. В начале нового века дискуссии о грядущем конце мира, о наступлении эры Антихриста дополнились дискуссиями другого плана: связь между Творцом и творением, проблематичность и закономерность обожения тварного. Творец, творение, обожение – эти ключевые для философа вопросы, соединенные с осмыслением текущей жизни, лежат в подтексте строф, полемических писем, дневниковых записей целого ряда внявших идее всеединства личностей, младосимволистов. Предопределенность тематики, волновавшей этих художников слова, не удивляет, они сами называли себя "соловьевцами". Примечательно, к этой тематике, кто раньше, кто позже, стали обращаться и не ушедшие от стихотворчества старшие символисты, обращается, со своим специфическим освещением, и "поэтический СКАЧАТЬ



<p>76</p>

Философия антагонизма этих трех выдающихся современников привлекала и привлекает повышенное внимание ученых. Три года назад радиостанция "Свобода" выпустила в эфир большой аналитический цикл передач на эту тему под заголовком "Ницше в России". (Текст передач, который, несомненно, привлечет внимание и рядового читателя, и исследователя, можно найти в Интернете). Интересный угол зрения на позиции названных личностей нашла, например, Ю. Синеокая. Доказывая, что проблема сверхчеловека была проблемой времени и высвечивалась не только Ф.Ницше, она показывает, как и почему мыслители, опираясь на схожие посылки, пришли к столь разным выводам. Действительно, сверхчеловек немецкого философа-художника – это по-своему перевернутый вариант богочеловека русского философа-художника. Впрочем, можно сказать и наоборот. Заметим, и видение Л.Толстого, провозгласившего "царство Божие внутри нас", шло в этом же направлении. В.Соловьев не принял нравственный аморализм одного и нравственный субъективизм другого.