– Материалы в подарок.
На улице играли дети: перекидывались мячом, смеялись, кричали. Он наблюдал за ними с завистью.
– Это прекрасный дом, – сказала женщина. – Почему не подождать хотя бы пару месяцев?
– Нет. Я продаю немедленно. Разве это проблема?
Она помялась:
– Да нет, не проблема, но… Вы видели оценку экспертов?
Она вытащила пачку документов. Бирк-Ларсен ненавидел бумаги. Это была работа Пернилле.
– Эксперты страховщика установили наличие сухой гнили.
Он мигнул, почувствовал тошноту и бессилие.
– Но это ведь должна покрыть страховка.
Она не смотрела на него, качая головой.
– Сухая гниль в вашу страховку не входит. Мне жаль.
Ветер набирал силу. Затрепыхался полиэтилен на окнах. Мимо проехали на велосипедах двое мальчишек с воздушными змеями на бечевке.
– Но…
Наманикюренным пальцем она указала на строчку в контракте.
– Вот здесь написано про сухую гниль – на нее требуется отдельная страховка, которой у вас нет. Простите. – Смущенный вздох сочувствия. – Если продавать дом сейчас, вы потеряете много денег. В таком состоянии…
Он молча смотрел на дом и думал о своих несбывшихся мечтах. Отдельные комнаты для сыновей. Счастливое лицо Нанны в верхнем окне, затянутом теперь черным полотнищем.
– Продавайте, к чертовой матери. – Тайс Бирк-Ларсен махнул рукой.
Троэльс Хартманн ползал по полу на четвереньках – он рисовал красками с детишками в детском саду. Мортен Вебер присел на корточки рядом с ним.
– Троэльс, – сказал он, – не хочу мешать тебе развлекаться, но фотографы уже ушли. Тебе пора ехать на другие встречи.
Хартманн неумело нарисовал желтого цыпленка, встреченного восторженным писком малышей, улыбнулся и спросил у Вебера:
– Другие встречи будут такие же веселые?
– Такие же необходимые.
Хартманн обвел взглядом юные мордашки вокруг себя:
– Это наши завтрашние избиратели.
– Ну тогда приедем сюда еще раз завтра. Пока мы более заинтересованы в тех, кот голосует сегодня.
– Они приготовили для нас пирог.
Вебер нахмурился:
– Пирог?
Через две минуты они сидели вдвоем за столиком, в стороне от детей и воспитателей.
– Попробуй кусочек, Мортен.
– Извини. Не могу.
– Твой диабет лишь предлог. Ты в любом случае не прикоснулся бы к нему, слишком ты правильный для сладкого!
Они были достаточно близки для такой шутки, так считал Хартманн.
– Что нам известно о том репортере? – спросил он.
– Ты говоришь об Эрике Салине?
– Он охотится за мной, Мортен. Почему? Кто он? Как он узнал о машине?
– Он грязный репортеришко, СКАЧАТЬ