Лучшие рассказы. Анатолий Алексин

Чтение книги онлайн.

      Я помню.

      Мне тогда было семь лет.

      Все предметы были тогда большие-большие, дни длинные, а жизнь – бесконечная.

      И радости этой жизни были внесомненные, цельные и яркие.

      Была весна.

      Горело солнце за окном, уходило рано и, уходя, обещало, краснея:

      – Завтра останусь дольше.

      Вот принесли освящённые вербы.

      Вербный праздник лучше зелёного. В нём радость весны обещанная, а там – свершившаяся.

      Погладить твёрдый ласковый пушок и тихонько разломать. В нём зелёная почечка.

      – Будет весна! Будет!

      В Вербное воскресенье принесли мне с базара чёртика в баночке.

      Прижимать нужно было тонкую резиновую плёночку, и он танцевал.

      Смешной чёртик. Весёлый. Сам синий, язык длинный, красный, а на голом животе зелёные пуговицы.

      Ударило солнце в стекло, опрозрачнел чёртик, засмеялся, заискрился, глазки выпучены.

      И я смеюсь, и я кружусь, пою песенку, нарочно для чёрта сочинённую.

      – День-день-дребедень!

      Слова, может быть, и неудачные, но очень подходящие.

      И солнцу нравятся. Оно тоже поёт, звенит, с нами играет.

      И всё быстрее кружусь, и всё быстрее нажимаю пальцем резинку. Скачет чёртик, как бешеный, звякает боками о стеклянные стенки.

      – День-день-дребедень!

      – А-ах!

      Разорвалась тонкая плёночка, капает вода. Прилип чёрт боком, выпучил глаза.

      Вытрясла чёрта на ладонь, рассматриваю.

      Некрасивый!

      Худой, а пузатый. Ножки тоненькие, кривенькие. Хвост крючком, словно к боку присох. А глаза выкатил злые, белые, удивлённые.

      – Ничего, – говорю, – ничего. Я вас устрою.

      Нельзя было говорить «ты», раз он так недоволен. Положила ваты в спичечную коробочку. Устроила чёрта.

      Прикрыла шёлковой тряпочкой. Не держится тряпочка, ползёт, с живота слезает.

      А глаза злые, белые, удивляются, что я бестолковая.

      Точно моя вина, что он пузатый.

      Положила чёрта в свою постельку спать на подушечку. Сама пониже легла, всю ночь на кулаке проспала.

      Утром смотрю, – такой же злой и на меня удивляется.

      День был звонкий, солнечный. Все гулять пошли.

      – Не могу, – сказала, – у меня голова болит.

      И осталась с ним нянчиться.

      Смотрю в окошко. Идут дети из церкви, что-то говорят, чему-то радуются, о чём-то заботятся.

      Прыгает солнце с лужи на лужу, со стёклышка на стёклышко. Побежали его зайчики «поймай-ловлю»! Прыг-скок. Смеются-играют.

      Показала чёрту. Выпучил глаза, удивился, рассердился, ничего не понял, обиделся.

      Хотела ему спеть про «день-дребедень», да не посмела. Стала ему декламировать Пушкина: