Аракчеевский подкидыш. Евгений Салиас де Турнемир

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Ну, действуй, как знаешь, объясняйся с ним, говори свое, а зачем же тебе задирать его, дразниться?

      Шумский усмехнулся.

      – Да, вот именно как ты сказываешь. «Дразниться!» Вот это-то я и буду делать. Объясниться-то мы можем с ним, с идолом, только один раз. А мне этого мало, на сердце не полегчает. А вот именно «дразниться» я могу сколько хочу, хоть всякий день и круглый год. Вот в этом-то все мое утешение. Нынче мы с ним поговорим, я его некоторыми словами, как тумаками по голове, отзвоню и он у меня ошалеет. Может быть, потом он и ее поколотит. Да через неделю, боюсь я, он простит все, помирится с ней, и заживут они опять счастливо. А вот «дразниться» я могу и неделю, и месяц, и год, и всю мою жизнь. И этим-то я их и проберу. Перед целым светом на смех подыму, поясняя, как они детей воруют…

      Авдотья стояла потупившись и только смутно понимала, что хочет сказать сын.

      – Что же, Господу Богу молиться на могиле в насмешку, – произнесла она наконец. – Ну, хотел бы ты по родителе панихиду отслужить, ну отслужил бы не на месте. И в Питере можно, без смеха. А этак нехорошо. Кто же когда на свете панихиду на смех служит?

      Шумский положил руку на плечо матери и выговорил мягче:

      – Ты не так поняла, матушка, я хочу служить панихиду по долгу сыновнему, а не в насмешку. А узнает Аракчеев, я рад буду… Пусть бесится!

      В эту минуту на кладбище показались несколько человек, приближавшихся быстро и как бы смущенно.

      Впереди шел священник в облачении, за ним дьячок с кадилом и причетник. Старик-священник еще издали, за несколько шагов, уже начал кланяться. Шумский двинулся к нему навстречу, подошел под благословение и затем вымолвил:

      – Позвольте попросить вас, батюшка, отслужить панихиду.

      – Где прикажете? – отозвался священник. – И по ком?

      – За мной пожалуйте. По рабе Божьем Иоанне.

      Шумский пошел вперед, за ним Авдотья, а за нею остальные. Приблизясь к той же убогой могилке, Шумский показал на нее рукой. Все три служителя кладбищенской церкви недоумевая принялись за свое дело и запели громко и сиповато. Шумский стоял недвижно и не крестясь. Не только рукой, но даже бровью не двинул он. Правая рука его была заложена за борт сюртука, в левой он держал снятый картуз. Глаза были опущены в землю.

      Авдотья опустилась на колени и, как ни старалась, не могла перебороть себя и плакала навзрыд. Поступок ее Миши, о котором она ничего не знала заранее и, конечно, и помышлять не смела, сильно подействовал на нее. Ей, разумеется, никогда и не мерещилось, что придет день, когда она вместе со своим сыном будет над этой могилой служить панихиду. Священник кончил и, повернувшись к Шумскому, поклонился ему в пояс.

      – Давно ли изволили к нам пожаловать? – счел он долгом начать беседу с молодым барином.

      – Вчера ввечеру, – отозвался Шумский.

      – Должно быть, могилка-то сродственника вашей нянюшки? – по природной болтливости спросил священник.

      Шумский хотел что-то ответить, но слова будто замерли у него на губах.

СКАЧАТЬ