Суррогатный мир. Константин Уткин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дальше? Обычные скучные пьяные безобразия. Еще водка. Еще пиво. Попытка дережировать залом. Объятия с тем самым большим восточным человеком. Попытка купить все заведение. Попытка склеить каких- то совсем молоденьких студенток и, как следсвие, полная потеря человеческого облика – студенток надо было угостить. Кончилось все конфузно – студентки, перед которыми был выброшен козырь в виде Белого слона, закатились от смеха и признались, что вот уже четыре года обучаются в Литературном институте.

      Ларенчук помнил, что это взбесило Пуськова – он заревел, как тот самый слон, брызгал в девочек слюною и обещал, что завтра же закроет эту проклятую альму матер, что хватит рубить поэтам головы и ноги, что он не позволит, в конце концов!!!!

      В конце концов Петру удалось оттащить отяжелевшего поэта на свежий воздух. Там он плакал груди Ларенчука, а Ларенчук, ни черта уже не понимающий, гладил каштановые волосы со странными белыми корнями и утешал, как мог.

      Бомбила, который вез двух пьяных друзей домой, саркастически хмыкал, слушая беседу за спиной.

      – Я-гений.

      – Ты гений.

      – И ты гений.

      – Не, я не гений.

      – Нет, ты гений, потому что ты понимаешь гения.

      – А, ладно. Я гений.

      – Скажи мне, как гений гению, ты какой гений?

      – А… хрен меня знает, какой. Наверное, какой-то.

      – Я те скажу. Я щас те скажу. Я поэт? Поэт. Гениальный поэт?

      – Ну…

      – Какие еще ну?

      – Да.

      – Раз да, значит, ты тоже поэт. Значит ты, брат, тоже гениальный поэт.

      При этом один друг держал мясистые щеки другого в ладонях и смотрел так, как будто хотел поцеловать, да стеснялся. Второй, полный, красный и с усами, не делал попыток вырваться, но конфузливо косился вбок.

      – Брателло, я скажу тебе секрет, брателло. Я без этих. Стихов. Я могу быть гениальным поэтом без стиха? Ну, без единого стиха?

      – Запросто. Ты… должен… понять… что ты… гений. А там напишется. Запомни – отныне ты гений. А все они – мусор. Ветер мусорный. Шваль. Про них забудут, а наши имена будут жить в веках, брателло. Я тебе сказал, как гений гению.

      – В веках – задумчиво повторил Ларенчук. Меньше всего он рассчитывал, что его имя будет жить в веках. Он был уверен, что его забудут через два дня после того, как засыпят могилу. Но раз такой известный и знаменитый человек утверждает, что лучше не спорить. Ему видней, в конце концов.

      И Ларенчук, в чьем пьяном мозгу вихрем летели обрывки мыслей, песен и образов, соглашался – все-таки, что не говори, но с гениальным поэтом не каждый день пьешь. Все больше с алкашами, хотя они, можно сказать, тоже в чем-то гении.

      – Ладно, брателло, дай пять. У-го-во-рил. В веках так в веках.

      – Приехали, хении – через плечо бросил водила. – расплачивайтесь и валите, а то стекла уже запотели.

      Легко сказать – валите. Страшная смесь, булькающая СКАЧАТЬ