Донос. Юрий Запевалов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – как он был.

Георгий Красноперов,журналист

      1

      Душно в камере, жарко. Лампочка ярко горит на потолке. Тоже греет. Спят люди в камере полураздетые. Но все равно потеют. Жарко.

      – Саныч, ложиться будешь?

      Проснулся Илья. Мы спим с ним на одной «шконке». Вверху, на втором этаже, на верхнем ярусе металлических, сваренных попарно жесткой сваркой тюремных кроватей.

      – Поспи еще.

      Мы с Андреем пьем чай. Молча. Рано. Даже по тюремному распорядку еще очень рано, все, или вернее сказать, почти все, тем, кому положено, чья подошла очередь, спят. «Разносчики» только что принесли хлеб. Мы получили на всех. Такой у нас в камере порядок – хлеб получает тот, кто не спит.

      Не спим мы с Андреем. Молча пьем чай. Чай не очень сладкий, даже можно так сказать, что он не сладкий, а подслащенный. Впрочем, сладкий я и вообще-то не очень люблю. Но сегодня у нас с сахаром заминка. Вернее – ограничение. Три дня подряд мы не получали ни одной «дачки». Альберт заметил «вскользь», ни к кому не обращаясь:

      – Чаю пьем много, а сахар кончается. Поосторожничать бы надо.

      Альберт у нас «старшой». Не бригадир, нет. И не «смотрящий». Он не любит «начальственных» званий. Мы зовем его «Старшой» – и этого ему достаточно. Он сам не хотел быть ни бригадиром, ни старостой. Когда камеру посетили французы – какая-то у них была проверка по международным обязательствам – они спросили – «кто в камере староста» – мы все друг на друга посмотрели с недоумением, мы такого вопроса просто не ожидали. Володя, немного погодя, отозвался – «у нас нет старосты». Французы удивились, но промолчали.

      «Старшой». По моему, это звание Альберту и самому нравилось. В камере он не пользовался единоличной властью. Советовался. Главным образом с Володей и Андреем. Но все, кто находился в камере – и постоянные жильцы и те, кого поселяли временно, на один-два дня, окончательные решения признавали за Альбертом. Он не делил «шконки» или места в камере, не устанавливал очередь на сон или к обеденному столу. Но чуть менялся тон в его голосе, ясно становилось, что не так что-то делается. И кто не так делает, тоже понимал сразу, без уточнений.

      В камере был порядок. За этим порядком следил Андрей. Он у нас и завхоз, и постоянный дежурный, и повар, и главный распорядитель. Все эти обязанности он выполнял добровольно, с большой охотой и довольно умело. По-моему, он просто в этих делах никому не доверял. Он сам мыл и чистил камеру, перебирал постели, следил за тем, чтобы все ходили в назначенный день в баню. Ворчал:

      – Вшами обрастем. «Мандавошки» заедят! – Все в камере принимали его требования без ропота, без сопротивления. Помогали, когда он разрешал помогать.

      Андрей толкотни не любил и когда устраивал генеральную уборку, то попросту загонял всех на «шконки», а все работы выполнял сам. Это, как он сам утверждал, и качественней, и быстрее, и без всякой суматохи. Альберт его поддерживал, все это видели, понимали и старались чем-то помочь.

      В СКАЧАТЬ