Пережитых годов этажи. Николай Якушев

Чтение книги онлайн.

      На маленький Юршинский остров,

      уставший от зимнего сна,

      всегда удивительно просто,

      бесшумно приходит весна.

      Сначала в условных приметах,

      не ясных другим иногда —

      в особенной резкости света,

      в росистой испарине льда.

      Всё больше небесных промоин,

      и вот, как предвестье чудес,

      над скованным Рыбинским морем

      отверзнется пропасть небес

      такой изумительной сини,

      что грудь для дыханья тесна.

      Забытою четкостью линий

      впервые тревожит весна.

      А там, у истоков апреля,

      услышишь полдневной порой:

      работают дятлы-капели

      над снежной непрочной корой.

      В предчувствии птичьих набегов

      в природе пойдет суета —

      ручьи шевельнутся под снегом

      с упрямой повадкой крота.

      И медленно, трудно, неспоро

      снега отползают во рвы.

      На бурых горбах косогоров

      прорежутся зубы травы.

      И темною, влажною ночью

      (наверно, их ветер принес),

      как пчелы – мохнатые почки

      обсядут лозинки берез.

      Чтоб позже, в один из рассветов,

      для нас неприметно, тайком,

      подняться с насиженных веток

      зеленым, крылатым листком.

      Тогда в перелесках знакомых

      приходит бродяжничать срок,

      как рифму – по тем же законам —

      отыскивать первый цветок.

      Смотреть, как горит, не сгорая,

      заря над простором лесным,

      как листья налились до края

      зеленою кровью весны.

      Чернила – не кровь,

      а строка – не душа,

      но есть исключительный случай,

      когда замираешь,

      почти не дыша,

      в предчувствии редких созвучий.

      В такую минуту,

      над словом склонясь

      в сплошном отрицанье покоя,

      поймешь ты,

      что с временем держится связь

      одной, неизбежной строкою.

      Когда эту строчку ты всё же настиг,

      и ей уже некуда деться,

      то трудно понять,

      где кончается стих

      и где начинается сердце.

      Жухлый лист с оголенной крушины

      в коченеющих пальцах зажав,

      ты увидишь – дожди потушили

      беспокойный осенний пожар.

      И не то чтобы грусть или жалость —

      не могу равнодушно смотреть,

      как к садовой решетке прижалась

      палых листьев холодная медь.

      Это всё, что осталось от лета,

      зеленевшего только вчера.

      И печальную осень в букеты

      собирает, смеясь, детвора.

      Сад стоит, под ветрами и стужей

      потемневший, сквозной и нагой.

      И мальчишка хрустящую лужу

      с нетерпением тронет ногой.