Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника. Александр Аннин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Дон Хуан неслышно подошел к своей очередной жертве, осторожно обойдя вокруг длинного бархатного шлейфа – знака того, что его носительница принадлежит к древнему и знатному роду. Он поклонился. Она вздрогнула и едва не лишилась чувств, увидев известный всей Севилье шрам дона Хуана. Овладев собой, донья Эльвира стремительно поднялась с колен, подобрала непомерно длинную оборчатую юбку и, плавно покачиваясь, направилась к выходу. Она остановилась возле каменной чаши со святой водой. Де Тенорио неотступно шел следом.

      Донья Эльвира, супруга благородного престарелого сеньора Кастеллано, опустила руку в святую чашу. От волнения она при этом намочила широкие раструбы рукавов, доходивших ей до середины ладони. Узкие длинные пальцы дрожали, вызывая легкую рябь на поверхности воды. «А как, должно быть, дрожит сейчас ее сердце!» – мысленно усмехнулся де Тенорио.

      Он уже приготовился было произнести тихим голосом заранее заготовленную фразу: «Сеньора, мне все известно», как вдруг донья Эльвира заговорила сама – негромко и решительно:

      – Молчите. Не желаю вас слышать. Знаю, что раз вы подошли ко мне, значит, участь моя решена. Знаю, чего вы хотите в обмен на молчание. Не я первая… Здесь не место, чтобы говорить вам, кто вы такой, дон Хуан де Тенорио. Эпитетами, которых вы заслуживаете, я оскорблю не вас. Вас оскорбить невозможно! Я оскорблю дом Божий. Итак, слушайте и запоминайте. Сегодня ночью в беседке, что в Апельсиновом дворике. Когда именно – не знаю. Ждите.

      И она гордо удалилась на прежнее место.

      После заключительного «амен» де Тенорио первым вышел на воздух. И сразу понял, что перейти на другую сторону улицы будет невозможно по крайней мере полчаса.

      На паперти толпились нищие, обнажая свои культяпки, закатывая глаза и разрывая лохмотья, едва прикрывавшие грязные, костлявые, усеянные язвами тела. Они тянули руки по направлению к процессии, запрудившей улицу. В воздухе стоял многоголосый крик.

      Босые монахи-францисканцы в коричневых балахонах, подвязанных веревками, с узелками четок и деревянными крестами в руках, возглавляли шествие. Они вразнобой пели по-латыни тридцать третий псалом: «Благословлю Господа во всякое время…» Им вторили монахи-доминиканцы – оплот святой инквизиции.

      Впрочем, если быть до конца точным, то впереди процессии, можно сказать – во главе ее, брели, вернее, пятились, облезлые, любопытные и вечно голодные бездомные псы, чьи морды были вымазаны грязью из городских сточных канав. Собак гнали прочь дубинками севильские стражи порядка.

      Из соседних улочек к процессии присоединялись все новые и новые толпы горожан. Они дружно вываливались из расположенных рядом церквей, где уже отошла утренняя месса: из собора Иоанна Крестителя, из Капильи-де-ла-Кинта-Ангустиа, из Иглесиа-де-Сан-Педро, Иглесиа-де-Сан-Хиль… Казалось, весь огромный город с его тридцатитысячным населением («Черная смерть» сократила численность севильянос лишь на треть) соединился в торжественном шествии.

      Все колокола Севильи одновременно звонили.

      Согласно традиции, СКАЧАТЬ