Одеты камнем. Ольга Форш

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ чудными лужайками, где уже голубели цветы и медовый одуванчик потряхивал золотой головкой. Я сорвал самый крупный, поднес его Вере и сказал:

      – Тут, как в ромашке, стоит только сказать: «Поп, поп, выпусти собак», – черные козявки и вылезут.

      Вера глянула на меня в упор своими светлыми, как у отца, глазами и с усмешкой сказала:

      – Вы, Сержик, опоздали родиться; вам бы, правда, быть пастушком с картины Ватто.

      В первый раз, что она мне говорила это с насмешкой; я это отнес за счет влияния Михаила и умолк.

      Тропинка наша то терялась в оврагах, то растекалась в широких песках в одно с ними общее море.

      Я глядел, как Вера ловила свой газовый шарф, сдуваемый ветром, глядел и не мог наглядеться на это лицо. Оно было необычайно. Будто не одно, а два лица – не слитые, а включенные друг в друга. В худощавом теле, подавшемся вперед, в узких покатых плечах, как на старинных портретах, была почти слащавая покорная женственность. Цвет лица, слишком белый, с неестественной розоватостью щек, придавал лицу нечто кукольное. Когда шла она, как сейчас, склонив голову с заложенными назад светлыми косами, приходила на память какая-то средневековая покорная жена. Вот держит она стремя рыцарю или, сидя за пяльцами, высматривает запоздавшего в кутежах властелина. Но вот, отвечая на какой-то вопрос Михаила, Вера подняла глаза. И в них показался иной ее облик. Глаза серые, твердые, с той же ястребиной хваткой, как у отца, с затаенной мыслью, которую – умрет, а не захочет – не выскажет.

      На хуторе ждала неудача. Сторож сказал, что Линученко прислал письмо: он не может приехать, и передал Вере записку, которую она читала, бледнея.

      – Калерия в чахотке, – сказала она, – и они уехали на год в Крым. О, как мне будет страшно тут без них! – вырвалось у ней невольно. И того не замечая, она взяла под руку Михаила, а он крепко пожал ей руку, как бы обещая защиту.

      А я, пастушок Ватто, значит, теперь уже ей не в счет.

      – До вечера времени много, – предложила Вера, – пойдемте к озеру.

      И мы пошли.

      Недалеко от хутора, как говорили, по старому шляху в город, было странное место. Сходились близко один к другому высокие холмы, поросшие широким листом зеленой мать-мачехи и каким-то пахучим кустом. У своего подножия холмы эти вдруг обрывались, и ровной блестящей водой стояло небольшое круглое озеро, неизвестно как тут возникшее; говорили: по заклятью старой помещицы над непокорной дочерью, бежавшей с заезжим гусаром. Здесь настигли беглецов злые думы матери: от этих злых дум кони увязли в трясине, а над ней забурлили ключи, и к утру было ровное, как чашечко, озеро. Тут Верина няня, Архиповна, в рассказе вставляла пояснение: «Старая-то помещица ведьма была. Чай в час тот пила, брови сдвинула, как повернет полную чашку на блюдце: «Пусть и ей, непокорной, так будет!» Вот озерко и круглое, ровно чашка с чаем. Одно слово – ведьмин глаз».

      Вера эту знакомую мне легенду рассказывала дорогой Михаилу СКАЧАТЬ