Рейд. Оазисы. Борис Конофальский

Чтение книги онлайн.

      – Пошли, – Горохову больше нечего было делать.

      Он заметно покачнулся.

      Балбес Адылл попытался взять его с левого бока под руку, словно не видал, что у него весь левый край пыльника и весь левый рукав, чёрные от засохшей крови и пыли. Но увидав, как Горохова перекосило от боли, разобрался и перешёл под его правую руку.

      – А гривны? – Напомнила баба. – Гривны дадите?

      – Дам, дам, – обещал он, – только пошли побыстрее.

      Он навалился на помощника, и они втроём вышли из лачуги. Баба шла впереди с фонарём, Горохов почти висел на Адылле и уже почти ничего не понимал. Но дробовик, тем не менее, он держал в руке. Не отдал его бабе. Чёрт знает эту парочку, что там у них на уме. А на дворе-то ночь, барханы в ста метрах уже начинаются.

      Пока дошли, вернее, пока Адылл его дотащил, так у него совсем сознание помутилось. Он не помнил, как его привели, как его осматривал это самый генетик Валера, как мерил ему давление, как спрашивал, и спрашивал, и спрашивал его о чём-то. Голос этого генетика был приглушённый, словно он говорил через трубу, да и сам он расплывался, казался, каким-то странным, каким-то кривым, неестественным.

      Он не помнил, как его раздевали и укладывали, делали уколы, вставляли ему в вены капельницы. Он почти ничего из этого не помнил.

      Глава 2

      Рука чуть выше локтя саднила или сильно чесалась, словно свежая рана. Хотелось расчесать. Расчесать ногтями, чтобы избавиться от этого неприятного чувства. Это мерзкое ощущение и привело его в чувства. Он пошевелил здоровой рукой и вдруг понял, что… Он плавает в какой-то жидкости. Она обволакивала всё его тело, кроме лица. Нет, это была не вода. Он пошевелил пальцами. Потёр ими друг о друга. Жидкость была… липкая и упругая какая-то. И она воняла, кажется, тухлятиной или… Трудно сказать, чем-то похожим на тухлятину, чем-то сладким. Горохов открыл глаза. Белая пластиковая ванна, старая. Она вся в царапинах, кое-где в трещинах, да ещё и грязная. Он попытался пошевелиться. И вдруг понял, что привязан. Привязан. Он удивился и захотел осмотреться, но не смог. Он видел только потолок и лампу.

      Свет единственной лампы. Грязный потолок. Тишина. Он привязанный плавает в какой-то мерзости, только лицо над поверхностью.

      Он чувствовал себя вполне нормально, вот только это неприятное ощущение в левой руке никак не унималось. Да и жижа эта воняла. Хотелось почесаться. Он попытался правой рукой дотянуться до левой, чтобы понять, что с ней, или хотя бы почесать. И услышал:

      – Сэ… Сэ… Сэээ…

      Горохов замер. Кто-то пытался с ним заговорить, что ли? Пытался что-то сказать?

      «И что это значит?»

      Ему почти в глаза светила лампа, он мало что мог различить, и тут лампу закрыла фигура:

      – Я… Я… Я… Се… Се… Я развяжу вас. Только вытащу и… и…и… Капельницы.

      Вот в чём дело, он не только был привязан, он ещё был утыкан иглами капельниц. Горохов видел, как ужасные руки, похожие на корявые стволы пустынной колючки, с пальцами, на которых распухли СКАЧАТЬ