Сталин летом сорок первого. Николай Шахмагонов

Чтение книги онлайн.

      – На побывку?

      – В отпуск! Ну а потом к новому месту службы.

      – И далече?

      – В Белоруссию! В Западный Особый военный округ.

      Лучше б не говорил. Кузьма спрыгнул с телеги, подошёл, спросил тихо, заговорщицки:

      – Скажи, война-то будет аль нет?

      Ну что тут ответить? Как сказать, чтоб удовлетворить далеко не праздное любопытство.

      – Эх, дядь Кузьма, кто ж знает, будет иль не будет?

      – Понимаю, понимаю. То, что рано или поздно будет – это всем ясно. А вот будет в году нонешнем аль нет?

      – Могу сказать одно, – вздохнув, ответил Теремрин, – очень бы хотелось, чтоб не было. Наша Красная армия перевооружается, оснащается новейшей техникой. Нам бы ещё годик-другой, да хотя бы и годик!

      – А ноне что ж, аль не готовы, что ль?

      – Готовы! Долг каждого военного – всегда быть готовым, в любую минуту. Но лучше бы ещё немного, ведь промышленность только недавно стала осваивать выпуск новейшей боевой техники – между прочим, лучшей в мире.

      – Это хорошо, что лучшей. Да ведь германец-то не лыком шит. – Он махнул рукой и спохватился: – Да что это, право, иди, иди скорее, мать небось заждалась тебя.

      Вот и дом на взгорке, скрывшийся за пятью лозинками со стволами даже не в два, а в три обхвата. Мать словно почувствовала, вышла на крыльцо, всплеснула руками:

      – Радость-то какая. Сыночек!

      Теремрин не сообщил о приезде, но она знала из писем, что скоро, скоро выпуск из академии и отпуск.

      Отпуск. Беззаботное время, замечательное время. Целый месяц. Месяц в деревне. Жаль только не сезон – ни ягод, ни грибов. Разве что рыбалка на тихой извилистой речке с тенистыми заводями и с разрушенной мельницей чуть выше по течению.

      Мать не задавала лишних вопросов. Когда он обмолвился, что слушал речь Сталина, но тут же замолчал, она только и сказала:

      – Можешь ничего мне не объяснять. Я пережила уже начало одной мировой войны, помню июль девятьсот четырнадцатого, помню тревогу на лицах крестьян нашего села, особенно на лицах женщин, матерей. Вот и теперь – то же. Германия – серьёзный противник. Твой отец не раз говорил, что в мире есть только две настоящие армии, только два настоящих солдата – это русская и германская армия, это русский и немецкий солдат. Остальные – барахло. И остальные европейцы – барахло, и американцы – полное барахло. Правда, когда уже война началась, он резко изменил своё мнение. Резко. И не случайно. Немецкие солдаты показали себя с самой ужасной стороны. Это нелюди…

      – Звери, – сказал Николай Теремрин.

      – Нет. Нельзя зверей оскорблять сравнением с этими жестокими, бессовестными, безнравственными нелюдями.

      Николай посмотрел на мать с некоторым удивлением, во-первых, потому что она не любила делать резких и нелицеприятных оценок, а во-вторых, об этой стороне будущей войны СКАЧАТЬ