Тайга мятежников любит. Евгений Сухов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ (ни одной «нормальной» войны за восемьдесят лет – одни локальные конфликты!), никуда не торопился – машины преимущественно старые, десяти-, двадцатилетней давности, подержанные «Барракуды», «Корветы», смешные и опасные корейские «Хагацу» – прозванные в народе табакерками. Изредка мелькали навороченные «Фиаты» или «Форды» с хромированными бамперами. Рекламные плакаты по всему Николаевскому проспекту: «Чтоб потом не горевать, торопись застраховать!» Ресторанчики, где казахи в одинаковых костюмах изображают японских менеджеров среднего звена, магазины готового платья – от последних мировых достижений до подержанных, отдающих едкой химией (не все еще в стране шьют одежду на заказ). Обувные салоны, где сибирские модельные туфли успешно притворяются итальянскими. Знаменитая Плешка с отзывчивыми девушками, в любой момент суток исполняющими самые неожиданные мужские фантазии. У здания Фондовой биржи рабочие из России выворачивали старые бордюры. Кафе «Шорох» (в простонародии «Поганка»), пользующееся заслуженной репутацией у людей, не оставляющих без работы полицейские структуры…

      Не доехав до окружного прокурорского инспектората и Александро-Невской церкви, маршрутка свернула на Кабинетскую, где движение было односторонним. Двое вышли на Вшивой горке, еще двое – за горбатым мостом. Максим зашевелился, стал протискиваться между сиденьями.

      – Девушка, наступлю…

      Пассажирка отдернула туфельку, посмотрела на него снизу вверх, кокетливо улыбнулась.

      – Меня Патрицией зовут, молодой человек…

      Он вежливо улыбнулся, не глотая наживку. Женщина может сколько угодно прикидываться двадцатилетней – и даже выглядеть на тридцать, но ей никак не меньше сорока. Мода шестидесятых, когда Сибирь поссорилась с Японией и тут же кинулась дружить с Америкой. Дружили недолго, но успели вырасти тысячи Патриций, Сарджентов, Ричардов, прочих Дональдов и Сюзанн. Как над ними, бедными, ни потешались в школе, во дворе, вообще по жизни…

      Он стоял у книжного шкафа и тянул кофе из фарфоровой чашечки. Гражданской войны – две полки с гаком. Еще отец начинал, пытаясь доискаться – почему остановились на Урале? Почему амбициозный адмирал, душой болеющий за Россию, предпочел синицу в руках? На вопрос взрослеющего сына – а чего мы там, за Уралом, не видали? – обозлился и больше с сыном на эту тему не разговаривал. Шатался по каким-то царистским кружкам, клял «возомнившую о себе провинцию»… Он так и не узнал, куда спешил тогда отец, в феврале двухтысячного. Мороз после оттепели, обледеневшая дорога, факел на обочине… Незачем вспоминать.

      Он, привычно слизнув гущу, отставил чашку и потянулся к полке. Нестор Иванович Махно – военный гений и политический профан. Нашли же союзника… Однако воплотить в жизнь идеал анархии «свободные люди и кони на вольной земле» до Махно никому не удавалось, и после – тоже. Профессору нужен мемуар? Пожалуйста, СКАЧАТЬ