Собрание сочинений. Том 7. Евгений Евтушенко

Чтение книги онлайн.

                                                                                   Одессы.

      Но у новых московских девочек,

                                       воспитанных на болгарских соках,

      ноги росли с катастрофической быстротой.

      Манекенное телосложение

                                                 приняло массовый характер,

      и манекенщицы-профессионалки

                                                          бледнели на этом фоне.

      Лева решил переменить фон.

                                                     Лева уехал в Израиль.

      Но в Тель-Авиве Леве не показалось.

                                                    Не показалось в Париже —

      художнику сложно выделяться в городе,

                                                               где семьдесят тысяч

      художников,

                          желающих выделяться.

      Я встретился с Левой случайно в Нью-Йорке,

                                     в доме миллионера Питера Спрэйга,

      где тогда служил мажордомом

                                           бывший харьковский поэт Эдик,

      получивший это место

                       благодаря протекции мажордомши-мулатки,

      которую вызвала мама,

                                        медленно умирающая в Луизиане.

      Эдик,

               по мнению эмигрантской общественности, —

                                                   чеховский гадкий мальчик,

      приготовляющий динамит

                            под гостеприимной крышей капиталиста,

      тогда писал свою страшную,

                                        потрясающую исповедь эмигранта

      в комнатушке с портретами Че Гевары

                                                         и полковника Каддафи.

      Миллионер отсутствовал.

                                                Он улетел на «конкорде»

      в Англию

                      на собственную фабрику автомобилей

                                                                    «Остин Мартин»,

      и Эдик пил

                         «Шато Мутон Ротшильд» 1935 года,

      если я не ошибаюсь,

                                       года собственного рождения,

      и заедал щами из кислой капусты,

      купленной в польской эмигрантской лавке

                                                             на Лексингтон-авеню.

      Бывший одесский пианист,

                                  смущенно сказав,

                                          что он знает по работе мою маму,

      смахнув слезу,

                              заиграл на «Бехштейне»

                                                 «Хотят ли русские войны?..».

      Бывший СКАЧАТЬ