Название: Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг.
Автор: Сергей Яров
Жанр: Документальная литература
isbn: 978-5-227-03767-1
isbn:
Сбор подарков начинался в соответствии с четко определенными ритуалами. Импровизации здесь были весьма редки. В одной из школ учащиеся младших классов чинили носки и чулки для госпиталя и детского дома[445] – понятно, что это происходило по инициативе и под руководством педагогов. «Прикрепление» предприятий и учреждений к госпиталям было делом обычным и, несомненно, оправданным. Такой порядок, конечно, не дает оснований приписывать благотворительности излишнюю «заорганизованность» и тем более принудительность. Не было у властей возможностей все проконтролировать и всех пристыдить. Дело было добровольным и в крайнем случае ограничивались только моральным порицанием. Число подарков, собранных для солдат на фронте и в госпиталях, было немалым[446]. Едва бы это стало возможным, если бы люди сами не шли навстречу сборщикам, понимая, что должны были чувствовать мерзнувшие в окопах военнослужащие (а среди них были и их родные), в каком положении находились сироты, и какие страдания должны были испытывать раненые[447]. Никакой «разнарядки» не было и довольствовались тем, что давали. Кто-то жертвовал крупные суммы денег и драгоценности, кто-то отдавал блюдце – сделать подарок обременительным зависело только от воли людей. Труднее было проводить подписки на военные займы – «добровольность» их являлась весьма условной, и не все соглашались на это охотно, хотя деньги и немного значили в «смертное время».
Воспоминаниям блокадников о сборе вещей присущи особая теплота и человечность. «…Помню, как пришли врачи из 31-й поликлиники, принесли очень искусно сшитые рукавички. Среди пришедших была и Мария Сергеевна Сергеева… Помню, как она радовалась тогда, что их рукавички понравились», – сообщала в своих записках И.В. Мансветова[448]. «За вечер связала неизвестному воину варежки, думаю, становится холодно, надо обогреть скорее бойцов и командиров», – записывала в дневнике 18 октября 1941 г. А. Боровикова[449]. Особенно трогательны рассказы людей, устраивавших на предприятиях детские дома: о том, как готовились к встрече сирот, как шили им «распашонки» в свободное время, как их везли, замерзших, в машинах – прижав к себе.
Было бы, конечно, неверным утверждать, что этот благородный порыв являлся всеобщим и безоговорочным. Не все могли помочь – из-за нищеты, недостатка времени, которое уходило на поиски пропитания, из-за истощенности и болезней. «Вопреки газетному энтузиазму, так трудно привлечь людей на это дело. Все отпихиваются и укрываются за своими делами. Приходится рассовывать отдельные задания по рукам», – жаловалась И.Д. Зеленская[450]. Но обратим внимание, что это было написано 7 декабря 1941 г. – тогда и началось «смертное СКАЧАТЬ
443
Стенограмма сообщения Алексеевой А.П.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. З.Л. 11.
444
445
446
В Красногвардейском районе за 1,5 года было собрано для фронта 46 тыс. теплых вещей и 85 тыс. подарков
447
См. сообщение секретаря Дзержинского райкома ВКП(б) З.В. Виноградовой: «Население не только приносило… вещи, но наши женщины занимались шитьем, вязкой теплых вещей…Шили белье домохозяйки… Одна старуха взялась вязать варежки… У нее три сына на фронте. Дом ее разбомбило, жила она на Всеволожской и вот оттуда, зимой пешком, так как транспорта не было, принесла 15 пар варежек и носков. Ей 65 лет. Представляете, из Всеволожской идти пешком! Сколько километров!» (Стенограмма сообщения Виноградовой З.В.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 24. Л. 6).
448
Как отмечала в своих записках Н.В. Мансветова (депутат Совета, руководившая сбором вещей), «люди несли все, что у них было. Отдавали хорошие, дорогие вещи: валенки, варежки, теплое белье, шапки, носки, фуфайки, несли и просто шерсть»
449
450