Неразменный рубль: Повести и рассказы. Николай Лесков

Чтение книги онлайн.

      – Трудно отгадать.

      – Ну, а так, например?

      – Об Эсмеральде.

      – Да, вы почти отгадали; но не сама Эсмеральда меня занимает, а этот бедный Квазимодо.

      – Вам жаль его?

      – Очень. Вот настоящее несчастие: быть таким человеком, которого нельзя любить. И жаль его, и хотел бы снять с него горе, да нельзя этого сделать. Это – ужасно! А нельзя, никак нельзя, – продолжала она в раздумье.

      Усевшись за чай, в ожидании возвращения к ужину Александра Ивановича, мы очень долго толковали. Александр Иванович не приходил.

      – Э! Еще слава Богу, что в самом деле на свете таких людей не бывает.

      – Каких? Как Квазимодо?

      – Да.

      – А Овцебык?

      Настасья Петровна ударила ладонью по столу и сначала рассмеялась, но потом как бы застыдилась своего смеха и проговорила тихо:

      – А ведь в самом деле!

      Она придвинула свечку и пристально стала смотреть в огонь, прищуривая слегка свои прекрасные глаза.

      Глава двенадцатая

      Свиридовы пробыли в Петербурге до лета. Всё день за день откладывали за делами свой отъезд. Они уговорили меня ехать с ними вместе. Вместе мы ехали до нашего уездного города. Тут я сел на перекладную и повернул к матушке, а они уехали к себе, взяв с меня слово быть у них через неделю. Александр Иванович собирался тотчас же по приезде домой ехать в Жогово, где у него шла рубка и где резидировал теперь Овцебык, а через неделю обещал быть дома. У нас меня не ожидали и очень мне обрадовались… Я сказал, что с неделю никуда не выеду; мать вызвала моего двоюродного брата с женою, и начались разные буколические наслаждения. Так прошло дней десять, а на одиннадцатый или на двенадцатый, на самой ранней зоре, ко мне вошла несколько встревоженная моя старушка-няня.

      – Что такое? – спрашиваю ее.

      – От барковских, дружочек, к тебе, – говорит, – прислали.

      Вошел двенадцатилетний мальчик – и, не кланяясь, переложил раза два из руки в руку свою шляпенку, откашлялся и сказал:

      – Хозяйка тебе велела, чтоб сичас к ней ехал.

      – Здорова Настасья Петровна? – спрашиваю.

      – Ну, а то что ей.

      – А Александр Иваныч?

      – Хозяина нетути дома, – отвечал мальчик, снова откашливаясь.

      – Где ж хозяин?

      – У Жогови… там, вишь, случай припал.

      Я велел оседлать себе одну из матушкиных пристяжных лошадей и, одевшись в одну минуту, поехал шибкою рысью в Барков-хутор. Было только пять часов утра, и дома у нас все еще спали.

      В домике на хуторе, когда я приехал туда, все окна, кроме комнаты детей и гувернантки, были уже отворены, и в одном окне стояла Настасья Петровна, повязанная большим голубым фуляром. Она растерянно отвечала головою на мой поклон и, пока я привязывал к коновязи лошадь, два раза махнула рукой, чтобы я шел скорее.

      – Вот напасть-то! – сказала она, СКАЧАТЬ