мгновенно и кардинальным образом: добыча превратилась в охотника, а охотник – в добычу. Афоня уже стрелял. Он выпустил обойму серией, практически без пауз между выстрелами. Карабин в его руках, казалось, исполнял какой-то ритуальный танец, ибо для передёргивания затвора, перезарядки «Мосинки», в отличие от германского «Маузера», необходимо отнять приклад от плеча. На возврат винтовки в состояние прицеливания также нужно время. Но у Афони все получалось молниеносно и гармонично. Дуло карабина выплюнуло пять остроконечных пуль со свинцовым сердечником и мельхиоровой оболочкой калибра 7,62 мм., и в стане противника началось замешательство. Бородатый толстяк полетел в пыль первым, двое во френчах умерли одновременно, так и не перестав вожделенно улыбаться. Пять лошадей лишились всадников; беспорядочно, хотя и ненадолго защёлкали офицерские наганы. Ещё несколько бандитов вывалились из седел, остальные принялись разворачиваться для отступления, но было поздно: они приблизились на расстояние, достаточное для ведения прицельной стрельбы из короткоствольного оружия, и Малинин открыл огонь с двух рук. Постоянно перемещаясь в полуприсяде справа налево и одновременно вокруг всадников, отвлекая противника на себя, капитан бил с упреждением, вынося точку прицеливания вперёд по линии движения мишени и сохраняя револьверы в постоянном движении, «дожимал» спуск, не прекращая «поводки» оружия, тратил не более одного патрона на каждую цель. Кто-то всё же успел выстрелить в то место, где ещё мгновение назад находился Малинин, и даже попробовал передёрнуть затвор до того, как пуля левого нагана вошла самонадеянному стрелку между глаз. Огонь был страшен и жесток, патроны закончились быстро и одновременно с тем, как последний бандит упал с лошади. Пыль, кровь, резкий запах пороха, гул в ушах, конское ржание. Утратившие верховых лошади мечутся по полю и изловить их нет никакой возможности. Афоня уже деловито потрошит карманы убитых на предмет боеприпасов. К карабину набрал, к револьверам – нет, так что пришлось господам офицерам вооружаться обрезами. Лужнину пулей ободрало плечо, у остальных не было даже царапин, в общем, легко отделались. Малинину на секунду стало жутко: закрывая своим телом женщину, прапорщик являлся превосходной мишенью и серьезно его не зацепили лишь потому, что Малинин открыл огонь раньше, чем противники смогли выцелить Лужнина.
Комбедовцы испуганно хлопали глазами, наверное, уже попрощались с жизнью. Малинин легко пнул носком сапога подошву Антипа Фёдоровича, замершего на земле без движения, и процедил сквозь зубы:
– Подъём, коммуна, ехать пора, потом разлёживаться будешь.
Больше приключений в дороге не случилось, добрались вполне сносно, и на этот раз госпожа Удача благоволила капитану Малинину. Комбедовцев и женщину с ребёнком определили на постоялый двор, прощаясь, Малинин посоветовал Антипу
СКАЧАТЬ
