Я считаю по 7. Голдберг Слоун Холли

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ описанию и не может быть выражена математической формулой.

      Но я отвлеклась – это моя вечная проблема, и еще именно поэтому хоть я и умная, а учителя меня все равно не любят.

      Не любят, и все.

      Так что буду придерживаться фактов.

      Моя мама 7 лет пыталась забеременеть.

      Это долго, ведь диагноз «бесплодие» ставится уже в случае, если зачатие не наступает в течение двенадцати месяцев регулярной половой жизни.

      Я люблю медицину, но при мысли о том, что родители занимались этим регулярно, да еще с удовольствием, меня тошнит (с точки зрения медицины, тошнота – это неприятное ощущение в желудке).

      За эти годы мама дважды писала на пластиковую палочку, и та становилась голубой.

      Но оба раза произошел выкидыш. (Какое отвратительное слово. Выкидыш. Противное такое.)

      В общем, у них никак не получалось.

      Тут-то и появилась я.

      7-го числа 7-го месяца (теперь понятно, почему я люблю цифру 7?) мои новые родители сели в машину, поехали в больницу за 257 миль от дома, там дали мне имя в честь дерева, растущего в умеренном климате, и изменили мир.

      По крайней мере – наш мир.

      Примечание. Наверное, до больницы было не 257 миль, но я хочу думать именно так. (2+5=7. А еще 257 – простое число. Здорово, просто супер. В моей вселенной всегда порядок.)

      Так вот, в тот день меня удочерили. Папа говорит, что я ни разу даже не пискнула, зато мама проплакала все то время, что мы ехали от больницы по Пятому Южному шоссе до съезда 17В.

      От радости мама всегда плачет. А когда ей грустно, просто молчит.

      Я подозреваю, что у нее в этом месте какое-то нарушение эмоциональной сферы. Но это ничего, потому что обычно она всегда улыбается. Широко и весело.

      Когда мои новые родители наконец купили одноэтажный оштукатуренный домик, что стоял вместе с другими такими же домами на краю долины Сан-Хоакин, нервы у них были вдрызг.

      Так началось наше совместное плавание.

      Я думаю, что человеку очень важно держать в голове картинки самых разных вещей. Даже неправильные. Тем более что чаще всего они неправильные и есть.

      Если бы вы меня увидели, то сказали бы, что моя расовая принадлежность едва ли поддается определению.

      Я из тех, кого называют «представителями другой расы».

      А мои родители – нет.

      Они самые белые люди на свете (и это не преувеличение).

      Они белые почти до голубизны. Нет, не из-за проблем с кровообращением; просто у них пигмента маловато.

      У моей мамы красивые рыжие волосы и светло-пресветло-голубые глаза, такие светлые, что кажутся серыми. Но на самом деле они не серые.

      Мой папа высокий и лысоватый. Он страдает себорейным дерматитом – это значит, что у него кожа все время красная и зудит.

      Я подолгу разглядывала воспаленные места и провела кучу исследований, но, конечно, для папы это то еще удовольствие.

      Если вы уже составили себе впечатление о нас и теперь воображаете, как мы выглядим вместе, я скажу вам вот что: я ничуть не похожа на своих родителей, и все равно по нас сразу видно, что мы – семья.

      По крайней мере, на мой взгляд.

      И СКАЧАТЬ