реки всегда была потребность – никто не хочет рисковать, когда уже так близок к берегу. Редко теперь он был одинок, ему даже не нужно было ловить рыбу, чтобы себя прокормить – повсюду за ним следовал его ветер, везде он ему подсказывал дорогу. В конце концов, у него появится первая яхта, которую он не построит собственными руками. Но слово «яхта» для этого корыта было слишком гордым названием. Иногда ему потом казалось, что не было доски в этом корыте, которую бы он не обтесал своими руками или не доделал. Но слово «яхта», в конце концов, это корыто заслужило. Парус он выбросил после первого же значительного дохода от фрахты. Так он начал плавать по рекам на самой быстрой шхуне в радиусе триста миль в округе. По этим маленьким неглубоким ручейкам. Яхта ходила вверх и вниз по ручью. Они возили всякую всячину к большому порту. Он помнит, как каждый раз находил поток, который выводил его к этому порту. Каждый раз он думал, что они становились друзьями, но каждый раз они расставались. Они прощались. Прощаться ему не нравилось. Ему казалось, что у каждого маленького поточка было имя, и он даже мог его произнести. Но есть какой-то негласный договор – им нельзя появляться в нашем мире, они сами показывают себя здесь. Тогда он первый раз задумался о реальности. Почему они не пересекаются – почему его знания для людей кажутся чуть ли не магией. Знания из того мира живут в мире людей. Они помогают ему. Они сводят его с ума, они заставляют его думать о своем здравом смысле. Эти маленькие ручейки убегают из мира людей и зовут его за собой. А ему тогда было дико страшно оказаться в том большом пространстве, где человек кажется иллюзией. И мир людей сводится к маленькой деревянной щепке, которую несут ветра, куда они захотят. Почему-то уже тогда он был уверен, что ветра обязательно чего-то хотят, как и эти ручейки, уходящие из мира, окруженного людьми, в мир, где людей нет. Почему-то они не хотят оставаться с нами. Они кого-то из нас любят, но все равно прощаются. Наверное, там их родина. У меня же есть родина – земля, которую я люблю. Правда, люблю ли я? Нет?! Он и ходит под ветрами, потому что хочет найти свой дом.
Лоцман вспоминал свое детство. В бескрайнем пространстве воды – ты или медленно и верно затуманиваешь свой разум вином и ромом, или плаваешь в воспоминаниях, или книгах, или накладываешь воспоминания на новые впечатления из книг. Лоцман сначала занимался только воспоминаниями, потому что не умел читать. Не умел он читать, потому что сейчас умел плавать под парусами. Лоцман хорошо помнит, как долго зарылся в первые впечатления от книги, когда таки научился читать после первых уроков чтения, полученных от того капитана, корабль которого он поднял к порту. Он отлично понимал, почему матросы любят это состояние опьянения – не приходится уживаться с самим собой. Это оказалось трудно – в этом было что-то мазохистское, что-то от самобичевания. Родители, которых он покинул, лес, в котором он любил гулять, первый друг, которого забрала вода. Интересно, плавали бы они вместе, если бы
СКАЧАТЬ
