Пустыня внемлет Богу. Роман о пророке Моисее. Эфраим Баух

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ он это чувствовал: он родился под звездой насильственной смерти.

      Существование его всегда шло впритирку с несуществованием: есть ли что-либо мерзостнее убийства беспомощного младенца, страхи, который испытывает беременная мать, передавая его существу в чреве ее? Итро открыл ему, насколько он подвергался опасности до рождения да и после, при дворе фараона. Затем – убийство египтянина, бегство в пустыню, исход.

      И только в эти мгновения, на Нево, не существовало никакой насильственной угрозы. Но Ангел ждал его. И в этом был весь ужас оставленности.

      Давно, в годы пустыни, в редкие, глубинные мгновения жизни, он скорее почувствовал, чем понял: ужас этот не от беспомощности.

      Суть его – в безопорности.

      В абсолютной, необратимой оставленности.

      Затем пришла опора. В Нём.

      Но воды многие, несущие через жизнь, иссякли – Он повелел: «умри…»

      Наученный жить с этим ужасом, он нашел в себе силы записать в Книге именно так, ибо начертанное с Его повеления становилось законом.

      Каково ему было писать о себе как о постороннем не в первый, но в последний раз:

      «Моисею было сто двадцать лет, когда он умер; но зрение его не притупилось, и крепость в нем не истощилась».

      Но только он, Моисей, слышал то личное, ближе ему собственной сонной жилы:

      «Я избрал тебя, Моисей, потому что в тебе впервые после сотворения человека уловил вне Меня с ясностью, могущей потрясти столпы мира, истинное понимание того, что за тебя приняли решение – привести тебя в жить и увести из нее.

      Это понимание – чистейшее в редкие мгновения жизни звучание Абсолюта.

      Голос тонкого безмолвия.

      Это понимание – на миг размыкание удушливого кокона земной телесной жизни…»

      И это был самый корень ужаса, мучивший его долгие годы: никто не спрашивал у него права привести его в эту жизнь. Ужиться с этим можно было единственным образом – принимая эту жизнь в дар, а не как насилие над ним или предназначенность неким ему непонятным и потому, быть может, страшным целям.

      В какие-то мгновения, когда в нем все восставало против этого насильственно навязанного дара, он ощущал ужас надвигающегося безумия.

      Оказывается, самое тяжкое в этом мире – выдержать дар навязанной тебе жизни.

2

      Он поднимался на гору Нево один.

      Он знал: они где-то притаились там, пониже. Они объясняли это себе чувством долга: мол, им следует охранять его.

      Он знал, Иешуа готов жизнь отдать за него, но и в нем любопытство смертного, хоть одним глазком приглядывать – как же это, великий вождь, который с Ним был лицом к Лицу, сидит один, беспомощный, в ожидании смерти, заброшенный, как вот приблудный пес, который неизвестно как очутился на этих высотах и бежит от него, Моисея, поджав хвост, чуя запах приближающейся смерти.

      Смертное любопытство, кажется, растворено в самой атмосфере этих мгновений.

      А СКАЧАТЬ