Троесолнца. Наталья Шунина

Чтение книги онлайн.

      Крики, шум, скандирование и рёв, и звон кружек, и шипение пивного краника, и голос комментатора – всё это смешалось в одно и исчезло. Нежин сидел в абсолютнейшей интрагалактической тишине, не примечая, как задевают его локтями или просят пропустить, как несут мимо него жаренные с луком, чесноком и пряностями колбаски, исходящие подкопчённым дымком. Он смотрел на пивную пену: облачко её таяло, лопались пузыри… Лопались, и не оставалось ничего. И было холодно, и тихо, и безразлично… в этой суете и колготне, в интрагалактической тишине… Когда толпа окончательно прижала юношу в тёмный смрадный закуток перед туалетом, он поставил недопитое пиво и вышел.

      Оказывается, пролетело три часа. Ночь. Над улицей, по которой тащился Нежин, сияло кровавое суперлуние. Нигде больше его не было. Только над ним. Оно плыло, он шёл. Он садился на ступени. Оно останавливалось. Он не замечал его, оно не замечало его, обливая своей ярчайшей, августейшей лунной кровью его случайно.

      Вдруг он вспомнил правило, которому должен был повиноваться. И почему-то сейчас, в голубой чаше суперлуния, оно представлялось дико злым и хитрым. Но отчего же? Ведь оно наущало сделать всё, чтобы помочь невинной жертве?! Отчего такое чувство?

      Нежин вышел на набережную VI Армии, заросшую всклоченной вихрами лебедой, добрался до полуразрушенных исторических построек и сел под массивную рустованную арку Скулябинской богадельни, чьи портики и разбитые окна были залиты светом суперлуния и окружены пышными узорчатыми тенями деревьев и бурьяна. Он достал из внутреннего кармана карандаш, альбом и нож. Ножом наточил карандаш и побежал по белому листу. Первым делом на листе появился метис: с преображённым гордостью, ненавистью взглядом, в полуповороте, в гоготе подвала, среди чёрных алчных лиц, со стопкой водки на двух пальцах, а потом стал прорисовываться депутатский сынок с открытым криво ртом и брезгливо сморщенным носом, дрожащими упитанными щеками, заносящий одну руку вверх для акцентирования произносимого.

      Завершив, он закрутил в трубочку тоненький альбом и направился в Некрасовский переулок. Да и Скулябинская богадельня была сомнительным местом: висельники, покойницкие, обезумевшие от банкротства дельцы и нечистые истории, казалось, наполняли не только мрачные, обваленные ходы особняка какими-то призрачными и тяжёлыми миазмами, но и всю близлежащую округу. А раззявленные окна аж свистели, выли от царящего внутри запустения, от насилий и навязчивых фобий. Здесь и днём-то неприятно шататься: тяжесть такая, будто в камере пыток, могильный холод и, главное, вот это, что ты не один. И постоянно оборачиваешься, точно соломинка твоё плечо щекочет. И какие-то камни сверху валятся. И зачем он сюда пришёл? Почему не обогнул десятой дорогой? Будто его за руку кто-то привёл сюда. И он не помнил, когда положил альбом, нож и карандаш во внутренний карман. Или кто-то ему их подсунул, чтоб он уже не отвертелся от правила?..

      Он свернул в переулок Чернышевского, подошёл к церкви СКАЧАТЬ