– Соломон, вот тебе в помощники Маруську.
– Да вы что, с ума сошли? Мне такую ораву годувати нечем, а вы еще Маруську привезли! – возмутился отец.
Тут Маруська голос подала – уж очень в городе ей хотелось остаться:
– Дядечка, да мне много не трэба. Я и сварю, и помою, и постираю, я все умею.
– Маруся, ты бачишь, яка семья? Ты бачишь, яка квартира? А готовить на примусе сможешь?
– Не, я примуса не знаю. Пусть мне кто зажгёт, а я приготовлю, – стояла на своем девка.
Так Маруська и осталась в нашей семье. Потому что деревенские постановили, а те, кто ее привез, наотрез отказались:
– Мы обратно ее не возьмем. Сказали, чтоб помощь Соне была.
Маруська и правда хорошей помощницей оказалась. Моторная, она все успевала.
Мама совсем уже плохая была – лежала на диване в большой комнате. Отец, приходя домой, садился рядом, гладил ее руку, приговаривал:
– Похудела ты, моя Сонюшка, похудела. Ты сегодня что ела? Маруська, чем ты годувала тетю?
Мне исполнилось тринадцать лет, когда мамы не стало. Похоронив свою Сонюшку, отец второй раз остался вдовцом. А мое счастливое беззаботное детство тогда и закончилось – в 1937 году. Впрочем, закончилась пора спокойного существования и для большинства советских граждан. В страшные 1937–1938 годы арестовывали людей по ночам. И если опечатывали чью-то квартиру, значит, всю семью забрали. Поутру старуха Бухтиярова ходила и сообщала:
– Четвертую квартиру заклеили, девятую заклеили.
Глава 4
Сестры, родные и сводные
Рассказ о жизни моей семьи в довоенные годы будет неполным, если не поведать о самых близких родственниках – братьях и сестрах. Только тогда станет понятно, какой груз заботы и переживаний лежал на плечах родителей – мамы, пока она была жива, и отца.
Старшая сводная сестра Груня была, пожалуй, самой красивой из нас и абсолютно непохожей на типично еврейских девушек. Белокожая, с серо-голубыми глазами и светло-русой косой ниже пояса, Груня покорила бы, наверное, немало мужских сердец. Да, вот беда, в семнадцать лет полюбила соседского парня Гришу. Встречались, гуляли допоздна, держась за руки, целовались в парадной. А когда Григория призвали на службу во флот, плакала Грунечка и клялась ждать любимого долгие четыре года.
Время летело незаметно, потому что сразу по окончании школы сестра пошла работать на кондитерскую фабрику, где делали бублики, пряники, печенье. Сама была сыта и домой нам что-нибудь приносила. Одновременно поступила учиться на энергетический факультет индустриального института, где познакомилась с белорусским пареньком Володей Шиммелем. Володе сразу приглянулась скромная девушка с русой косой. Она же видела в нем только приятеля-сокурсника, который помогал делать контрольные и курсовые. И не придавала значения тому, что нередко однокурснику оказывалось по пути, когда возвращались поздними вечерами с лекций. Кто-то из друзей, приметив это, написал Григорию, что его невеста гуляет с другим. Когда Груне вдруг перестали приходить СКАЧАТЬ