Загадочная Коко Шанель. Марсель Эдрих

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в осуществлении своего замысла.

      Можно продолжить свой замысел и после жизни, чтобы реализовать его в смерти.

      За исключением материальных дел, мы нуждаемся не в советах, а в одобрении.

      Для тех, кто ничего не понимает в искусстве, красота называется поэзией.

      Перечитывая эти максимы, отмечая их птичкой в старом блокноте, чтобы заполнить воскресную тоску, она, должно быть, умилялась сама себе. Как хорошо то, что она написала, как мало стараются ее понять, кто знает о том огне, какой пылает в ней?! Когда же она читала свои максимы вслух Эрвэ Миллю, его брату Жерару и мне, она уже не была так уверена, что написала что-то, что останется в веках. (Хотя мы не скупились на похвалы.) Читала все быстрее и быстрее, не глядя на нас:

      Следует опасаться людей, одаренных умом, но почти лишенных здравого смысла. Мы окружены ими.

      Не нас ли она имела в виду? А вот что она записала о себе:

      У меня, безусловно, есть недостатки и слабости, но я раздражаю и вызываю гнев моих друзей лучшим, что есть во мне: пристрастием к справедливости и правде.

      Еще, относящееся к ней самой:

      Всякое превосходство, как правило, приводит к своего рода изоляции. Оно заставляет выбирать друзей и знакомых.

      Почему? Можно ли было спросить ее об этом, ее, которая говорила: «Я предпочитаю завтракать с клошаром, если он меня забавляет, чем с богачами, наводящими скуку».

      Впрочем, мне кажется, я вижу, как она подняла голову, прочтя это, и слышу (благодаря магнитофону) ее голос:

      – Я должна была изнывать от скуки в Америке, когда писала это.

      Она прочла еще:

      Нет ничего более лестного, чем сладострастие, которое ты вызываешь, потому что рассудок в нем не участвует. Сладострастие не зависит ни от твоих достоинств, ни от твоих заслуг.

      – Неплохо, – заметила она, – время от времени я пишу вещи, которым сама удивляюсь.

      Я находил, что она была более убедительна, когда, как бы стреляя в цель, выпаливала свои суждения, не думая и не заботясь о форме: «Можно привыкнуть к уродству, но никогда нельзя смириться с неряшливостью. Женщина должна быть надушенной и чистой, без этого она неряшлива. Я очень люблю духи. Люблю женщин, хорошо ухоженных, надушенных. Отвратительно, когда от них пахнет неряшливостью».

      И все же нельзя не восхищаться тем усилием, с каким из чувства собственного достоинства она старалась облечь свои мысли в литературную форму:

      Святой в обществе так же мало полезен, как в пустыне. Но если в пустыне святые бесполезны, то в обществе они часто опасны.

      Страх божьего гнева удерживает от греха тех, кто не очень хочет или не в состоянии его совершить.

      Сокровища божественного милосердия ободряют даже преступников, так как они имеют основания надеяться, что разделят их с другими.

      Прочтя три последние максимы, она спросила нас:

      – О чем я думала, когда писала это?

      Не СКАЧАТЬ