Ивановна, или Девица из Москвы. Барбара Хофланд

Чтение книги онлайн.

      Еще совсем недавно я думала, Ульрика, что никогда больше не буду писать тебе – моя мятущаяся и разбитая душа все время блуждала по полям Бородина в поисках его, и одна лишь сила родительской любви смогла отвлечь меня от мыслей о дорогих мне останках. Мне казалось, что никому уж не смогу я писать, даже сестре. Возможно, не сделала бы этого и теперь, если бы новый луч надежды не осветил тот ужасный мрак, что полностью окутывал меня.

      Прибыл курьер от нашего дорогого Федеровича, теперь даже брат сообщает нам, что после самых тщательных поисков ни одного тела, похожего на тело Фредерика, среди огромного числа погибших офицеров не обнаружено. Правда, добавляет брат, многие тела были слишком искромсаны, чтобы можно было их узнать, но, кажется, он все еще думает, что Фредерик в плену, и он не стал бы меня обманывать.

      И все же, увы! как ничтожна даже эта надежда! Фредерик был весь изранен – да, если он только полностью обессилел, могло случиться так, что он позволил этим негодяям схватить себя, быть может, умирающего от потери крови, – раны его не были перевязаны, страдания его не вызвали жалости, никто не прошептал ему слов утешения, не случилось рядом никого, кто приказал бы ему жить ради Ивановны.

      Душа моя больна, почти смертельно. Думаю, мне легче было бы перенести потерю Фредерика, чем представлять себе, как он может быть несчастен. И все-таки, знаешь, Ульрика, он молод, силен; французы люди опытные, и наверняка, если в них есть хоть капля человечности, они должны проявить ее и по отношению к Фредерику. Разве могут они не пожалеть его, глядя на его благородное открытое лицо, его прекрасное тело, загубленное в самом расцвете юной красоты и мужской отваги? Увы! Я брежу. Не может быть у них жалости к нему, Ульрика. Его рука сокрушала их горделивые шеренги, его наметили жертвой, сам тиран руководил нападением на него. Его выделили – славная и фатальная честь!

      Меня прервала самая трогательная сцена из всех, что мне доводилось видеть. Я-то думала, что не буду больше плакать, Ульрика, но слезы вольно хлынули по щекам – слезы скорби, но много мягче, чем те, что я проливала в последнее время.

      Когда этим утром я начала писать, Ротопчин, губернатор Москвы, совещался с папенькой, а поскольку он всегда советуется с ним и по большей части находится по его влиянием, я не сочла это обстоятельство важным для себя. Но когда нас с матушкой пригласили войти в кабинет, я по выражению лиц обоих мужчин увидела, что нас постигло какое-то новое бедствие.

      «Ульрика, – сказал папенька, нежно взявши руку своей жены, – обстоятельства заставили нашего бравого генерала отступать, пока великие потери, понесенные при Бородино, не будут возмещены. И потому Москва открыта врагу, который, и есть основание этому верить, намерен устроиться здесь на зимние квартиры. Жители Москвы будут противиться этому и не дадут ему покоя, но они не смогут эффективно сопротивляться. Город станет ареной СКАЧАТЬ