Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды. Ольга Зиновьевна Муравич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ это все не очень помогало моему внутреннему состоянию измениться. Конечно, самым главным спасательным кругом были подруги. Я все больше молчала, а они пробовали меня отвлечь. Но лед просто спрятался глубоко. И его уже не видно. И он не тает. Вечная мерзлота. А при глубоком вдохе он колется в ребра и мешает дышать. И если вдруг открывается в голове окошко, в котором чуть-чуть виднеется лицо Петрова, то словно все – и мозги и вся внутренняя «начинка» тела – рушится окровавленное вниз, под ноги. Тело пустеет. Взгляд вперивается в бессмысленность. Внутри – звук, похожий на мычание – «у-у-у…». Или будто все зубы заболели разом, ноют невыносимо и хочется их то ли выплюнуть, то ли вытащить через макушку. Хоть бы кто сказал что-нибудь, или – как в детстве – взял на ручки, покачал и прошептал: «Тш-ш-ш, это просто плохой сон, детка. Тебе что-то приснилось? Все, уже не страшно, я рядом».

      Но рядом – никого. Даже себя нет рядом. Ухнула вместе с мозгами и телесной начинкой куда-то. Ис-чез-ла. И лучше бы не возвращаться. Как назвать то, что произошло? Как обозначить состояние ума, души? Еще и не знаешь таких определений. Еще не применял подобных слов, бьющих, словно хлыст, оставляющих кровавый след на теле и в сердце. «Предательство, обман, потеря».

      Это уже потом, во взрослой жизни, узнаешь, что не надо бояться потерь. Теряются те, кто послан нам для опыта. Остаются те, кто послан Судьбой.

      А в юности ничего этого не знаешь, не ведаешь. Просто очень больно. И непонятно. Из глубины появляются слова старой-старой песни, звучащей на затертой пластинке из родительской коллекции: «Мне сегодня так больно, слезы взор мой туманят,/ Эти слезы невольно я роняю в тиши./ Сердце вдруг встрепенулось, так тревожно забилось…»

      А в припеве:

      «Мой нежный друг, часто слезы роняю, /И с тоской я вспоминаю дни прошедшей любви. /Я жду тебя, как прежде, /Но не будь таким жестоким…» И в конце: «Я пишу тебе снова, / Видишь капли на строчках, / Все вокруг так сурово, / Без тебя, без любви…»

      И тут же всплывает в памяти, как мой шутник-папа переиначивал текст на манер, с которым они мальчишками, в довоенном Ленинграде исполняли это душещипательное произведение: «Я пишу тебе снова – видишь сопли на строчках…» Злые насмешники-мальчишки, которым в тринадцать лет еще не ведомы были сильные любовные страдания. А тут – и капли, и сопли, и слезы. Уж, если и прорывается рев, то на всю глубину. Кажется, что у этой боли нет дна. Она бесконечно, по кругу тянется сама, разрушает тебя, вытягивает все силы, и ты остаешься просто кожаной оболочкой, пустой внутри. Тебя целого – нет. И собрать себя не из чего. На какой бок ни повернешься, как ни встанешь, как ни сядешь, все едино: боль, боль, боль. Хочется вытряхнуть это из головы, из тела. Хочется, но… Даже лишний раз потрясти головой опасно – покатится вместе с этой болью прочь. Когда ревешь – уже лицо все опухло, сопли вытираешь в мокрый от слез платок. Не приносит облегчения рев. Только еще больше жалеешь себя и не видишь ничего впереди.

      Как же это? Почему так больно? Все шло так СКАЧАТЬ