Руки пахнут молоком и мёдом. Ульяна Берикелашвили

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вот и сблизились, родных вспоминая. До войны мы не знались, она младше была. Грех на себя взял, уж больно мне в душу запала. Не сказал я ей ни про Томочку, ни про деток наших. Думал, не свидимся уж больше с ними, ко всему готов был. А одному быть как-то не по себе, с детства не любил. И вот, лежу я ночью с Настенькой своей, не сплю, слышу, как она дышит. Тяжелый день выдался и не день даже, а несколько дней и ночей – пока замертво у операционного стола не упал, не хотел уходить. Спать разучился.

      На несколько минут наступил тишина, словно с силами дед собирался. В глазах карих страх, а в воздухе словно мороз вокруг, в самое сердце. И не седой он вовсе кажется, а словно инеем покрылись волосы. И кожа, такая бледная… Налил себе коньяк, налил Людочке, выпили не чокаясь.

      – И вот лежим… Вдруг застонала Настенька, заметалась, рука к гимнастерке метнулась, что-то нашарила – вот, смотрю, крестик заблестел. Сжалась в комок, а на меня кто будто сел. Большой, мохнатый, но не человек. А я… ни пошевелиться не могу, ни крикнуть, ни моргнуть. Только смотреть широко открытыми глазами и слушать. И тень эта словно внутри моей головы говорит, не моим голосом.

      «Зря Настасья крест вынула, не ей тогда решать… Ты её девства лишил, тебе и выбирать…»

      Встали вокруг нас тени, на Настенькиной половине – толпа словно, не различаю, но чувствую, как смотрят они на меня. А рядом, совсем как ты сейчас, Томочка, бледная-бледная… И детки наши, отец твой, совсем мальчик. Тянет ко мне руки, а в глазах немой крик. Я испариной покрылся, дышать больно, не могу понять – сон или явь это. А Тень выросла, тяжелей давит всем весом, ребра трещат. Не сон…

      «Выбирай, раз кровь её на тебе, к добру или худу?»

      Вспомнил тогда я про подобные случаи, бабушки рассказывали или кто из знакомых. Ведьмин паралич. Сон дурной. Посмелей стал, уже не так страшно всё видеть мне – и тени Настенькиной родни, и семью свою. Думаю, хорошо всё это, раз во сне видимся – живы. Спрашиваю, а голос в ответ смеется и измывается:

      «Каждый раз смешно, как вы себя успокаиваете. К худу, Мишенька, к худу. Род Настасьин разбросало, кто где, твоя вот – ещё чуть-чуть, и погибнут в бомбежке. Говори немедля, твоя родня или её ночь эту переживет?»

      Я закричал, мол, моя! Моя, а тени чужой семьи лишь молча шаг назад сделали, в темноту, лишь кресты их нательные блеснули. Настасья закричала во сне, как раненая, села резко и словно в пасть тому существу крест свой засунула. Заплавилось что-то, зашипело, от вопля его в голове что-то сорвалось, затошнило. Жена с детьми улыбнулись только, исчезли. И последнее, что слышал, Настенька моя сказала перед тем, как обратно калачиком свернуться…

      «За то, что Род мой Рогатому продал, своего всё равно лишишься со временем. И кровью за кровь ответишь. А меня больше не ищи, забудь… А как найдешь – отпусти, а то потеряешь навсегда всех близких тебе…» А на утро забыла она всё, что говорила… Только я не забыл.

СКАЧАТЬ