Град безначальный. 1500–2000. Евгений Витковский

Чтение книги онлайн.

      Эфиопский владыка, зовущийся негус,

      или кесарь российский, известный тиран,

      одинокой дорогой на ветхих tilegos

      удаляются в темень, в туман и буран.

      В мемуарах ревниво хранятся улики:

      в томе лжи есть и правды хоть несколько слов.

      Царь московский и прочий, соуколд char’ veliki,

      у себя принимает английских послов.

      К нраву царскому с явным усильем приладясь,

      даже малый поклон почитая за труд,

      за тяжелую дверь в государеву кладезь

      два Джерома без лодки неспешно плывут.

      Царь плывет впереди, сразу следом – charowich,

      богомолец, наследник царева жезла;

      допускать ли бояр к созерцанью сокровищ,

      царь не знает, – однако допустит посла.

      Может, старость, а может, и просто чахотка

      разморила царя, и блюдет караул,

      чтобы слуги его аккуратно и кротко

      опустили теперь возле ряда шкатул.

      Пусть Европа ответит на эдакий вызов,

      всё расскажут послы, как вернутся назад;

      ухмыляется деспот над горстью туркизов,

      между пальцев держа дорогой заберзат.

      Что ни камень, то слюнки восторженных судий,

      царь не зря попирает наследственный трон.

      Сундуками – тумпаз, августит и нефрудий,

      антавент, и белир, и прозрачный тирон.

      Здесь не властен ни сглаз колдуна-домочадца,

      ни возможность подохнуть в угаре хмельном,

      только здесь и решается царь утешаться

      корольком, калаигом, бурмицким зерном.

      И хорошего вам, господа, понемножку,

      полагается помнить про здешний устав.

      Царь, ни слова не бросив послам на дорожку,

      pochivated желает, смертельно устав.

      За серебряный рубль расплатиться полушкой, —

      таковое любому в Москве по уму.

      Говорят, что царя удушили подушкой,

      только это неважно уже никому.

      Век уходит за веком, сомнения сея,

      сколько было их в мире, так все и прошли.

      Огорченно твердят мемуары Горсея

      про великую глорию русской земли.

      Не крестись, если в доме не видишь иконы,

      о величии собственном лучше не лги:

      кто в Москве побывал, тот запомнил законы

      подступившей к границам Европы тайги.

      Это ж надо, – дожить до подобной годины,

      чтобы ездить впустую за десять земель?

      Много ль толку рассматривать тут альмандины,

      если их убирают обратно в кошель?

      Не желает страна затевать лотереи,

      и не ждет дорогих из Европы гостей.

      Лучше дома сидеть, чем смотреть на трофеи,

      что нахально плывут из английских сетей.