Град безначальный. 1500–2000. Евгений Витковский

Чтение книги онлайн.

      Шесть лет он, как погонщик при осле,

      торчал в послах при хане грубоватом,

      и потому в тюрьме, в Мангуп-Кале,

      он очутился в шестьдесят девятом.

      Послу на киче припухать – беда!

      Любой из ханов хочет слопать братца.

      Идет в Бахчисарае чехарда,

      в которой нынче нам не разобраться.

      Плевать бы на подобную бузу,

      но все-таки удачи не просцыте:

      и поменяли князя на мурзу, —

      они в Москве отнюдь не в дефиците.

      Что Крыму лишний рот и лишний гой?

      Спокойней быть подале от раздрая.

      И снова дипломатом стал Нагой,

      опричник при дворе Бахчисарая.

      Держи, боярин, по ветру ноздрю!

      Густеет над Россией истерия:

      Вконец осатаневшему царю

      понравилась племянница Мария.

      Пустили в кухню, – ну, давай кухарь.

      Басманову подобное не снилось.

      Оно неплохо, только помер царь,

      и наш вельможа угодил в немилость.

      Что только не случается в Москве!

      Легко ли верить вракам очевидца?

      Помстилось чей-то дурьей голове,

      что сын седьмой жены в цари годится.

      Коль скоро ты живешь в России, друг,

      учись нигде не знаемым наукам:

      коль скоро брату Дмитрий – это внук,

      то числиться Лжедмитрию лжевнуком.

      О том мерзавце тоже нужен сказ,

      история уже совсем другая,

      как самозванца в недостойный час

      признает даже мать его Нагая.

      Как глупо не по собственной вине

      остаться персонажем анекдота:

      и в Ярославле спать на топчане

      у бесполезной склянки антидота.

      Что ж, не дразни гусей, не зли волков

      и попрощайся с жизнью мимолетной,

      ты, главный из числа временщиков

      фамилии не больно-то почетной.

      Выходит, больше драться не с руки,

      не угодить бы в чан кипящей серы,

      да и не зря же грабли коротки

      или отбиты, будто у Венеры.

      Кто потонул во глубине времен,

      не лезет пусть на стогна и на гумна;

      конечно, был ты, батенька, умен,

      да вот была судьба неостроумна.

      Пусть жизнь ушла, – но с ней ушла беда.

      Не вспомнить всех, кто жил во время оно.

      Спокойно спи до Страшного Суда,

      в пустыне той, где нет ни скорпиона.