Приживется ли демократия в России. Евгений Ясин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Во-первых, мы обнаруживаем, что попытки движения к демократии в истории России случались только в моменты ослабления государства, всегда управлявшегося деспотической самодержавной властью, в те моменты, когда интересы государства, выражаемые в категориях мощи, территориальной экспансии и распространения влияния, на время отступали перед интересами общества или отдельных его слоев. Однако государство всегда, в силу общественной традиции, вновь брало верх.

      Во-вторых, первые такие попытки были, очевидно, преждевременны. Случись укрепиться на русском престоле королевичу Владиславу, все равно договор Салтыкова от 4 февраля 1610 года не был бы исполнен: даже если конституционная монархия и была бы создана в России начала XVII века, то по типу Речи Посполитой. Представить же в нашей стране того времени нечто подобное голландскому парламенту, чье появление было непосредственным следствием расцвета городской культуры, торговли и ремесел, совершенно невозможно.

      Но последние попытки демократизации, имевшие место уже в начале ХХ века, особенно в 1905—1907 годах, были исторически гораздо более уместны, скорее их даже можно считать запоздалыми, ибо от других стран Европы в социально-политическом отношении мы уже сильно отставали.

      Складывается впечатление, что по большому счету при серьезной трансформации экономики после реформ Александра II в социально-политической области существенных перемен вообще не происходило. Традиционные институты, опиравшиеся на иерархическую социальную структуру, сословную и бюрократическую, поддерживали деспотизм и бесправие.

      В-третьих, основой такой устойчивости традиционных институтов были нищета, бесправие и смирение, в которых существовало крестьянство, представлявшее подавляющее большинство населения Российской империи. Прочность строя обеспечивалась политической спячкой народа-великана, бóльшая часть которого веками жила в условиях натуральной аграрной экономики. Его покорность иногда взрывалась бунтом, но вскоре бунт снова сменялся покорностью – их череда и составляла существо российской политической жизни.

      В-четвертых, для сохранения империи требовалось насилие или хотя бы постоянная угроза его применения. Николай Сухотин, генерал-губернатор Степной области, позднее член Государственного совета, в год первой революции, основываясь на данных переписи 1897 года, произвел подсчет внутренних врагов России. Число их составило 60 млн. – против 65 млн. верноподданных русских (с украинцами и белорусами) при общей численности населения империи в 125 млн. жителей (Шанин 1997: 110).

      Таким образом, демократические традиции в России весьма слабы. Правы те, кто напоминает нам, что мы всегда жили в стране не с правовым строем, а со строем, основанным на отношениях господства и подчинения. Но отсюда вовсе не следует, что мы и дальше обречены жить так же.

      Напротив, условия радикально переменились. Как раз при советской власти произошло основательное СКАЧАТЬ